улыбнулся, удерживая интригу на лице.
Ника попыталась расслабиться, откидываясь на спинке сидения. То-то ещё будет…
***
Дома Семену все напоминало о ней. О маме. Он вообще не понимал, почему возвращался сюда каждый раз на выходные, как и раньше, когда она была ещё жива. До сих пор тело пронзала острая боль от одного только воспоминания о дне её смерти. А оно все ещё казалось таким ярким и свежим, как и в тот день два года назад. Руки помнили, как тряслись над её высохшим безжизненным телом, а глаза помнили слёзы, море слёз, стекающих у него по щекам.
«-Я никуда не исчезну, я буду всегда с тобой, сынок! Ты просто перестанешь меня видеть!» – слова, которые она произнесла незадолго до смерти. Она знала, что умрёт, а он не мог принять этого.
Он любил её. Больше жизни любил потому, что она была единственным человеком в этом мире, понимающем его, любящем его таким, какой он есть на самом деле. Теперь у него от неё остались только воспоминания и фотографии на полке.
Семён взял одну в руки, что стояла в рамке у камина. Тут мама ещё молодая, красивая и здоровая. Она улыбается и обнимает его. Своего маленького сына. А рядом стоит отец.
Семён нахмурился. Он ненавидел отца с того самого дня, когда умерла мама. Потому, что тот не предпринял ни одной попытки, чтобы спасти её, уберечь. Потому, что он не был с ней, когда ей было плохо, когда она мучилась от боли, умирала.
У матери диагностировали опухоль головного мозга два с половиной года назад, а через полгода она скончалась. Отец даже после её смерти не проронил ни слезинки.
Бездушная скотина! Лаврова считает меня таким же, как он! Нет, я не буду похож на него, только не на него… Пусть другие думают всё, что угодно, но мы разные. Разные!
У него не осталось любви к отцу, лишь чувство долга и гребаное уважение, которое привила ему ещё в детстве мама. Она всегда говорила об отце только хорошее, учила его выдержке, стремлению к достижению поставленных целей, стойкому самообладанию, и правилам этикета.
Отец ещё с детства мало уделял внимания на воспитание сына. Откупался дорогими подарками, а позже деньгами на карманные расходы. Не интересовался, его стремлениями, развлечениями, мечтами и оценками в школе. Его волновало только его собственное положение и то, как на них посмотрят другие. Отцу было важно похвастаться сыном, когда это было уместно, поэтому Семёну всегда нужно было держать ровно спину, кротко улыбаться и помалкивать. За столом держать правильно столовые приборы и уметь поддерживать беседу.
Стас, наверное, определил для себя будущее сына тогда, когда он был еще маленьким. Решил заранее, чем он будет заниматься, где учиться, где жить и на ком жениться. Он всегда ставил на первое место лишь положение в обществе, свой авторитет. Говорил, что он зарабатывается годами и очень важно его не потерять.
А что теперь у него осталось? У меня осталось теперь!? У меня в этой жизни ничего больше не осталось, кроме желаемого авторитета отца, от которого толка нет!
–Здравствуй, сын!
Семён обернулся через плечо, замечая отца, стремительно входящего в гостиную. Его внешний вид был как всегда идеален. Идеально выглаженная рубашка, брюки по стрелочкам. Идеально зачёсанные волосы, пиджак, застёгнутый на все пуговички, и начищенные до блеска туфли.
Мама всегда говорила, что мужчина при всех обстоятельствах должен выглядеть безупречно. Она всегда советовала во всем подражать отцу, в особенности в том, как нужно одеваться, как вести разговор в высших кругах. Но при этом она говорила не забывать, что у каждого человека должно быть своё мнение. И он слушал её, и подражал отцу во всем. И сначала он гордился этим, гордился своим отцом, а потом все просто вошло в привычку.
Отец подошёл к столу, бросая на него какие-то бумаги.
–Это те самые!– небрежно произнес он, снимая с себя пиджак и вешая его на спинку стула.
Семён требовательно взглянул на отца, не улавливая сути его мысли.
–Те самые бумаги, которые разглядывала в машине твоя «подруга»,– добавил он, и этого хватило, чтобы Семён резко нахмурился.
Отец стоял молча, выжидающе наблюдая за своим сыном, склонив чуть набок голову.
Не сказав ни слова, парень подошел к столу, бросил взгляд на бумаги. Губы сжались в тонкую линию, вопросов не было, как и мыслей.
–Может, узнаешь, что именно она успела в них рассмотреть,– продолжил отец, и каждое его следующие слово злило Семёна ещё больше.
–Я не буду у неё ничего узнавать! – твердо заявил он.
Отец не проявил эмоций. Лишь правый уголок его губ чуть дернулся, подавляя усмешку.
–А я считал, что от твоего общения с ней может быть хоть какая-то польза, – скептически проговорил мужчина.
Взгляд Семёна моментально похолодел. Покрылась и тонкой корочкой льда вся кожа.
Какого хрена он вообще заговорил о ней!? Что это значит!?
Отец долго смотрел на сына, вдумчиво, а затем резко прищурился, сжимая зубы.
–Я надеюсь, она для тебя ничего не значит!? – его вопрос прозвучал, как удар молота по голове,– Ты же не забыл о нашем договоре!? – добавил он уже строже.
Семён смотрел сдержано, встречая стойкий, холодный взгляд отца и отвечая ему тем же. От одного только упоминания об этом чертовом договоре он почувствовал нечто жуткое, словно на спину высыпали целый муравейник, и насекомые теперь разбегались по всему телу в разные стороны, впиваясь своими лапками в его тонкую кожу.
–Конечно, отец! Я женюсь, на ком скажешь и когда скажешь!
Черты лица отца тут же смягчились. Он довольно поднял голову вверх и подошел к столу. Секунду спустя, казалось, он уже забыл об их разговоре. Некоторое время он вдумчиво рассматривал свои документы.
Глаза Семёна внимательно изучали лицо отца, следили за движением его рук. В какой-то момент губы Стаса довольно поджались, кротко улыбаясь.
–Что это за бумаги? – поинтересовался парень, продолжая неподвижно анализировать его действия.
Стас незамысловато посмотрел на сына, а улыбка на лице стала чуть шире, обнажая белоснежные зубы.
–Это пока тебя не касается, – произнес он без сомнений, – но уверяю, это должно стать сюрпризом!
Семён пару раз моргнул, прищурившись, продолжая изучать черты лица отца. В попытке найти что-то, чтобы выдало его мысли.
–В этих документах есть что-то, что могло бы навредить нашей репутации?– осторожно поинтересовался сын.
–Не думаю,– спокойно ответил ему второй.
Семёну внезапно стало жутко любопытно, что же там такое в этих бумагах, но предпринимать попытку, узнать это, он не стал. Вместо этого набрал полную грудь воздуха, заводя руки за спину и сцепляя их там между собой, спросил.
–Ты точно не имеешь никакого отношения к пропажам девушек из школы?
Стас, наконец, обратил на сына свое внимание, поворачивая голову
