Письмо от Мак-Магга, найденное в почте Сведенова, защита отвергла как фальшивку. В этом письме Мак-Магг фактически признается в свершении кражи и, кроме того, спрашивает, когда Сведенов получит деньги. В письме чувствуется обеспокоенность: не собирается ли Сведенов надуть Великого Мак-Магга? О других подельщиках Мак-Магг хранит вполне объяснимое молчание. По совету адвоката Сведенов отказался сотрудничать с полицией, но Виттенгер считает, что без допинга он долго не продержится.
Не сговариваясь со мной, Сведенов выложил Виттенгеру мою версию его странного поведения на Терминале Хармаса: он боялся, что употребление наркотиков во время перелета для него плохо кончится; чтобы избавиться от соблазна, сдал шкатулку с капсулами на хранение, застраховал практически на автопилоте, на второй день полета не выдержал ломки и потребовал вернуть шкатулку. Ее не вернули, и он едва не свихнулся, дожидаясь посадки на Хармасе. Лишь предвкушение страховых миллионов помогло ему не наложить на себя руки. А если его сейчас же выпустят, он покончит с собой прямо в камере. Виттенгер не на шутку перепугался и отправил Сведенова в лазарет при Департаменте Тяжких Преступлений.
Экс-хакер-медвежатник Гуго-Великан вторично побывал в Отделе и вторично заверил Шефа в том, что даже Великому Мак-Маггу не по силам вскрыть сейф на «Монблане» так, чтобы не оставить никаких следов взлома. Кажется, на этот раз Шеф поверил ему значительно меньше. Прямо из Отдела Гуго отправился на допрос в полицию — у подъезда Редакции его сцапал помощник Виттенгера, капитан Ньютроп. После трехчасового допроса Гуго отпустили под подписку о невыезде. Привязаться к нему нельзя было даже за неправильную парковку.
— Ну и подлец твой Зейдлиц! — выговаривала мне Яна. — А ты его защищал — благородный, мол, офицер, не выкинул меня в открытый космос, отправил домой целиком, а не по частям!
— За правосудие, попранное на моей территории, Зейдлиц заплатит, — вторил ей Шеф.
Я молчал в тряпочку. Только Ларсон рискнул возразить:
— Но ведь бластер действительно принадлежит Сведенову!
— Ларсон, — обратился к нему Шеф по фамилии, и это уже само по себе о чем-то говорило. — Ты завтра же… нет, месяц назад ты станешь владельцем склада контрабандного оружия.
— Не надо мне склада, — отверг подарок Ларсон. — У меня сейчас нет надежного покупателя. А Сведенов, между прочим, признался, что «Ижевск» принадлежит ему.
— Его пытали! — накинулась на эксперта Яна. — Держали без лекарств, а он болен! Вон, подержи-ка ты Федра сутки без шоколадных тянучек, он тебе в чем угодно признается!
— Кроме мокрухи и адюльтера, — уточнил я. — Конечно, если не давать тянучек вообще, то…
— Кто первый заткнется, тому ничего не будет! — взревел Шеф и швырнул в меня обрывками проволоки.
Мгновенно воцарилась тишина. Кто выиграл, я не знаю. Шеф с удивлением разглядывал пустые ладони.
— Вон в том шкафчике, — у Яны откуда-то взялась смелость указать Шефу, куда она спрятала моток проволоки.
Шеф махнул рукой, мол, возьми сама и отрежь как обычно. На словах он прибавил:
— Свяжись с адвокатом Сведенова. Скажи, что за половину страховки мы их клиента вытащим.
Храбрая девушка нашла в себе силы возразить:
— Шеф, вы клялись, что на своей территории попранное правосудие вы восстанавливаете бесплатно. — И видя, что отступать уже поздно, она приготовилась сомкнуть ножницы в трех сантиметрах от конца проволоки. Ларсон этого жеста не понял, но я ему потом объяснил. «Ну все-таки не два», — заметил он педантично.
— Было дело, — признал Шеф. — Но все же нехорошо ловить босса на слове, — добавил он, когда получил привычные двадцать восемь сантиметров медной проволоки (ни с извилинами, ни с чем другим не связанные).
— Что сказать биологам? — спросил Ларсон.
— А есть результаты?
— Пока предварительные. Они пришли к выводу, что, в отличие от природного левозакрученного вируса, его правозакрученное отражение способно вызвать смертельную интоксикацию организма.
— Хорошо, пускай продолжают моделировать за наш счет. Счет мы потом предъявим Зейдлицу.
— На каком основании? — удивился эксперт. — Какова наша конечная цель — вот чего я не понимаю!
— Утереть Зейдлицу нос, — обозначил я конечную цель расследования.
— Восстановить справедливость, — дополнила Яна, на что Шеф заметил:
— Это одно и тоже.
— Да я не против, — под нажимом общественного мнения, смягчился Ларсон. — Особенно в отношении справедливости. Однако, было бы полезно как-то конкретизировать нашу задачу.
— Для этого, — подхватил Шеф, — предлагаю нарисовать нечто вроде общей картины, а связи между ее отдельными частями нарисуются сами по ходу дела. Итак, катастрофа на «Телемаке». Сменивший ориентацию вирус заражает экипаж. Милн находит причину — то есть смену пространственной ориентации после попадания в росток алеф-измерения. Астронавт Икс его убивает и похоже, что именно за это открытие. Убежать со станции астронавту Икс не удается. Вероятно, ему помешал астронавт Игрек. Все они погибли. Профессор Рассвел бьется над загадкой, которую ему загадал Милн. Файл, который мог бы ему подсказать разгадку, а мог бы и не подсказать — теперь это установить невозможно, поскольку загадка разгадана — фальсифицирован его бывшим учеником Дином Мартином…
— Ой, Шеф, можно в этом месте подробнее, — перебила Яна.
— Всему свое время, — подражая Шефу, ответил Ларсон.
— Полагаю, время пришло, — провозгласил Шеф, с недовольством зыркнув на Ларсона. — Мне с самого начала показалось нелепым, что молодой и амбициозный Дин Мартин опустился до банального воровства, чтобы помочь своему не менее амбициозному наставнику. Ради Рассвела он украл какой-то там файл! И даже не важно — какой именно. Родители идут на преступления ради детей, но не наоборот. Нет, файл был нужен самому Мартину. Он планировал скопировать его и вернуть на место. Но Джулия Чэпмэн неожиданно возвращается за свой стол, мешая Мартину вернуть кристаллозапись в кабинет Нибелинмуса. Нибелинмус обвиняет в краже мисс Чэпмэн. Но мисс Чэпмэн знакома с Рассвелом и непременно расскажет ему о краже. А Рассвел, конечно же, заподозрит Мартина, поскольку они уже не раз строили планы, как добраться до секретов Нибелинмуса. Кого Рассвел станет выгораживать? Проворовавшегося Мартина или невинную мисс Чэпмэн? Как вообще поведет себя Рассвел? Мартин этого не знал и поэтому предпочел подстраховаться самым простым способом, а именно: до того как Чэпмэн пожаловалась Рассвелу, он переслал профессору украденный файл и сказал, что пошел на кражу ради него, своего любимого учителя. Что оставалось делать Рассвелу? Только одно — нанять для мисс Чэпмэн самого лучшего адвоката, который, по счастливой случайности, оказался его другом. Адвокаты не расследую краж, они, по мнению Рассвела, защищают невиновных. Следовательно, Гордон Алистер спасет девушку не находя настоящего преступника. Тем более, что преступление, в сущности, ничтожно и не стоит того, чтобы начинать настоящее расследование. Но расследование все-таки началось. На Терминале Хармаса Федр потребовал у Мартина украденный файл. Тебе, Федр, ничего не стоило проявить в отношении Мартина большую настойчивость, однако, принимая во внимание раннее время, угрозу высылки и всевозможные отвлекающие факторы, наподобие стюардесс и роботов-уборщиков, я сокращу свои упреки до простого пожелания впредь думать не только над своими действиями, но и над действиями контрагента. Мартин не позволил Федру снять копию с файла, объяснив свой отказ тем, что файла у него попросту нет — он его стер, опасаясь проверки со стороны ГП или ДАГАРа. Взамен, он посоветовал обратиться с аналогичной просьбой к профессору Рассвелу. Что же это получается? Как мы только что убедились, Мартин похитил файл для себя. Похитил — и теперь вдруг стер. Может быть он выучил его наизусть? Или файл не представлял из себя ничего важного? Ничего подобного! Мартин, безусловно, хранил копию файла к проекту «ОК-НО» — настоящую копию, не фальсифицированную. А фальсифицированную он отдал Рассвелу, потому-то и посоветовал Федру обратиться за файлом к профессору. Это единственное логическое объяснение действиям Мартина, и других объяснений я не вижу. Думаю, потому что их нет. Возражения?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
