Мощный взрыв снес к чертям двери, а двери снесли к чертям меня, отбросив на несколько метров так, что я своей злосчастной спиной врезался в крепкое стекло напротив, заставив его пойти трещинами. Упал на пол лицом в лужу крови.
В помещении послышались быстрые шаги множества ног, потом бас:
— Что здесь, черт, возьми произошло? Сколько трупов.
— Некоторые еще живы, сэр. Что с ними делать?
— Как я вижу, — вновь послышался деловитый бас, — это все повстанцы. А у нас есть приказ их уничтожить. Я не вижу здесь других тел, так что, наверно, они перебили сами себя. Это облегчает нам задачу.
Мысли о том, что они не сами себя перебили, а это сделал кто-то другой, у него, судя по всему, даже не возникло, а если и возникло, то кто мог это сделать? По его мнению, стороны было только две, так что ответ был очевиден.
— Так что делать-то… сэр? — послышался другой, более дерзкий голос.
— Какие-то они непонятные. То ли дохлые, то ли живы еще, так сразу и не разберешь. Ладно, слушайте мой приказ. Каждому пулю в затылок. Сотилас, мать твою, ты там что, фигурным плаваньем занялся?
— Никак нет, сэр. Просто поскользнулся, — с готовностью ответил солдат, поднимаясь из лужи крови и пытаясь хоть как-то отряхнуться, чего явно у него не получалось. Но этот хотя бы не блевал, как некоторые другие, которые, вероятно, впервые увидели столь ужасную картину побоища. Даже опытных вояк зачастую подташнивает от вида окровавленных трупов. Командир этих солдат, судя по всему, был далеко не из таких.
— Ступай по телам, на них не поскользнешься. Только вначале убедись, что у тела есть лишняя дыра в затылке, а то укусить может, — сказал этот самый командир и басисто засмеялся собственной шутке.
— Так точно, сэр.
То тут, то там послышались одиночные выстрелы. Один из солдат подошел ко мне и я почувствовал выстрел в спину, в районе грудного отдела. Мне это, естественно, не понравилось. Я начал медленно вставать.
— Не, ну кто так стреляет? — возмутился я. — Даже в голову в упор попасть не можете. — На солдатах были стандартные шлемы, но забрала, обычно непроницаемые, почти у всех были прозрачные — степень тонировки легко регулировался. Лица у многих были вытянутые и их выражения практически никак не отличались от тех, что недавно демонстрировали повстанцы, валяющиеся теперь вокруг в луже собственной крови.
— Ты… Ты кто такой?
— И почему все об этом спрашивают?
— В чем дело, Ягун, — гаркнул командир, — не можешь пристрелить одного ублюдка?
— Я… Я пристрелил, сэр, но он…
— Никаких «но», пристрели его уже, наконец, — нетерпеливо махнул рукой командир.
— Я бы не советовал. Я очень спешу, мне нужно помочь товарищам. Эти, — я обвел рукой помещение, — уже пытались мне помешать, не повторяйте их ошибки, а лучше отпустите меня. Я вам не враг, пока вы сами того не пожелаете.
Где-то над головой послышался шум, напоминающий взрывы, и звук разбивающихся стекол, пол затрясся под ногами. Сверху вновь посыпалось стекло. Все опасливо начали оглядывать и смотреть вверх, но шум и вибрации прекратились.
— Мы — военные патруль Правительства Вселенной! — заговорил чуть погодя командир, повысив свой и так громкий голос. — Думаешь, мы испугаемся одного грязного отброса? Не дождешься! И можешь не бахвалиться, что замочил этих ублюдков, тебе все равно никто не поверит. Ягун, хватит стоять как истукан с палкой в одном месте, пристрели его уже, наконец!
— Слушаюсь, сэр. — Солдат направил на меня оружие.
— Не советую, — сказал я за секунду до выстрела. Пуля попала в грудь.
— Что за черт? На нем бронежилет? Стреляй в голову, Ягун, черт тебя дери, недотепа.
Ягун-недотепа не успел даже открыть рот, чтобы ответить «Да, сэр», хотя он все же непроизвольно открылся, когда я свернул ему шею, развернув голову на сто восемьдесят градусов. После хруста позвоночника воцарилась тишина, не считая звука беспорядков, творящихся снаружи на улице. Первым опомнился командир, сняв со спины висевший там до этого автомат и заорав матом так, что сверху опять посыпались осколки стекла, а потом начал стрелять. Его тут же поддержали остальные. Буквально шквальный огонь изрешетил тело Ягуна, которым я невольно защитился, но который даже в защитном обмундировании был слишком мелок и тощ, чтобы за ним можно было нормально скрыться. Некоторые пули, пробивая тело солдата насквозь, застревали в моем.
Я уже было собирался отбросить мертвого солдата, дыр в котором было больше, чем в самом дырявом сыре, изъеденным мышами, когда огонь внезапно прекратился. Но вместо звенящей от предшествующих выстрелов тишины, я услышал слабое гудение. Не обращая на меня никого внимания, абсолютно все уставились мне за спину; те, у кого на забралах все еще красовалась темная тонировка, медленно ее убирали, выставляя напоказ свое изумленное лицо. Я медленно оглянулся. В воздухе, неровно, словно на волнах, висел и раскачивался «Gurin Mnyama», то и дело грозя задеть громадным носом край перевернутого основания пирамиды.
Корабль так и висел в воздухе, а все лишь молча наблюдали, что же будет дальше, и лишь минуты через две началось движение. С обоих боков корабля, который только внешне напоминал грузовой, в стороны разъехались внешние стенки, и оттуда появились многоствольные роторные пулеметы. Глаза и рты солдат, явно не ожидавших такого вооружения на «грузовом судне», превратились в практически идеальные геометрические круги, при этом размер глаз лишь немногим уступал раззявленным ртам их владельцев. Стволы пулеметов начали вращаться.
Первым дал деру командир, даже не отдав приказ солдатам отступать. Он не успел сделать и пяти шагов, как поскользнулся на луже крови, подлетев так, что ноги оказались выше головы. Саму голову от падения затылком о плитку пола спасло мертвое тело, которое на проверку оказалось не таким уж и мертвым, тут же обхватив шею жертвы мертвой хваткой. Но я этого уже не видел. Я бежал к кораблю, чтобы оказаться ближе к носу, как раз между торчащими с боков пулеметов и чтобы меня не задело, но просчитался.
Пулемет застрочил так, что в голове загудело, а перепонки едва не лопнули от шума. Корабль начало трясти из стороны в сторону. Пулеметные очереди пробивали солдат, словно те были сделаны из низкокачественного картона. Кровь фонтаном била во все стороны из тщетно пытающихся спастись Людей, заливая пол вторым слоем красного дождя. Кто-то даже додумался спрятаться за стойкой кафе-бара, но для пуль она ничем не отличалась от таких же картонных стен, в которых дыр стало даже больше, чем недавно появилось в теле Ягуна.
Я рухнул на пол у самого корабля. Это же, но уже в самом помещении сделали и многие солдаты, понявшие, что иного выхода, кроме как зарыться под трупами, — нету. Это спасло не всех. Корабль трясло, будто он и правда был посреди моря в сильный шторм. Пулеметные очереди то направлялись куда-то вверх, словно стреляя по воробьям, то опускаясь вниз, оставляя в полу глубокие рваные борозды, разрывающие всех, кто был на пути, на части. При этом корабль не забывал мотаться и из стороны в сторону, не позволяя определить, где в следующую секунду не сто́ит находиться.
Вдруг выстрелы прекратились. Теперь все же в ушах стало звенеть, перебивая даже гудящий звук двигателей корабля. Я встал. Услышал шум с двух боков корабля. С надеждой я выглянул из-за носа и увидел совсем не то, чего ожидал. Как минимум с одной стороны пулеметы все же пропали, но сменившись орудием побольше. Дуло ракетного отсека было такого размера, что туда легко поместилась бы моя голова вместе с ушами. И я побежал, надеясь, что успею хотя бы добежать до угла пирамиды, но не проделал и пятнадцати шагов, как услышал очередной оглушающий рев, знаменующий выпуск ракеты.
Взрыв оказался настолько мощным, что от всей выступающей над перевернутым основанием части пирамиды практически ничего не осталось. Балки из модификации углерода разбросало во все стороны, словно спичечный домик, под которым взорвалась граната. Прочное стекло превратилось в дождь из мельчайших осколков. И это не считая внутреннего убранства: столы, кресла, диваны, унитазы, шкафы и даже холодильники с продаваемыми в них напитками. Все это в горящем виде перевалило через прямоугольное основание перевернутой пирамиды и полетело вниз, на головы воюющим между собой солдат правительства и революционеров. Я, естественно, полетел тоже. В разобранном виде.
* * *
— Есть! Я вошел! — воскликнул Иолай.
— Отлично, взлетай.
— Постараюсь. Все же корабль слишком большой, я никогда к такому не подключался, — посетовал киборг. Голова у него уже во всю раскалывалась.
— У тебя получится, — подбодрил его бесцветным голосом Верон.
— Получится-то получится, но вот насколько хорошо…
— Не ной. В нас стреляют эти идиоты. Взлетай уже наконец.
