— А если кто-нибудь увидит эту бомбу? — спросила я.
— Никогда. — Это она сказала с такой уверенностью, что моя надежда найти и обезвредить бомбу умерла на месте. — Моя кантрантия, — так она назвала свою основную силу, — это умение маскировать. Даже стоя прямо на бомбе, ты ее не сможешь обнаружить. — Тихие и приятные колокольчики ее смеха ласкали воздух. — Даже я ее сейчас не найду.
До чего же противно быть настолько правой.
Если бы не тревога за акробатов и их детей, не говоря уже о случайных прохожих, я была бы просто подавлена. Но Пенгфей очевидным образом ждала бабушкиной похвалы за свои мерзкие деяния, поэтому я ответила:
— Как это интересно! Ты очень неплохо поработала, правнучка. Позволь мне воздать тебе честь.
И я склонилась в поклоне, пропуская в шести дюймах над собой болт, выпущенный из арбалета Вайля прямо в живот Пенгфей.
Она издала звук — не стон боли, а восклицание потрясения, неверия.
Я выпрямилась.
— Это тебе за неуважение к бабуле.
Издевательские слова, но я не могла забыть труп в беседке. Не просто убитую, а с захваченной в плен душой.
Это ей за тебя, бедная жертва. А когда доберусь до этого гада Йеля…
Руки Пенгфей схватились за болт, пытаясь вытащить, но Бергман такую возможность предусмотрел. Как только наконечник проник в тело, из него выскочили два длинных шипа, вцепились якорем в живот — чтобы хватило времени на таяние воска на капсуле. По крайней мере таков был расчет. Она с воплем рванула болт, и в ее теле сдвинулось с мест то, что никогда не должно было даже шевельнуться.
«Давай, давай, — приговаривала я про себя, — давай!»
Будто стоишь в пещере и ждешь, пока гид включит фонарь. Но Пенгфей не осветила ночь внутренней вспышкой, а выдернула из себя болт.
— Черт!
Надо было знать. Черт возьми, тебя тот коврик перед дверью ничему не научил, Жас? Прототипы Бергмана срабатывают в половине случаев, причем не всегда так, как ожидалось. Дура ты. Нельзя ничего желать настолько сильно, чтобы полностью отвергать возможность неудачи, забывая о реальности.
У меня руки чесались вытащить «Скорбь», но я не совсем честна была с Бергманом, когда сказала, что этот пистолет — наш резервный план. Пенгфей — для Вайля. А я еще в начале нашей совместной работы выучила, что не надо становиться между ним и его противником — разве что ты хочешь многократно, нежно и убедительно напомнить ему, что ты — его союзник, пока у него глаза горят красным пламенем, а острие клинка пляшет возле твоего горла.
— Слышь, чего это там?
— А фиг его знает. Пошли позырим!
Совсем молодые, звонкие голоса. Идут в нашу сторону.
Я оглянулась через плечо — Вайль перекрыл дорогу двум мальчишкам, и еще несколько подтягивались сзади. Черт, он же теперь отвлекся на них. И что делать? Что делать?
Пенгфей отбросила древко болта, и тогда до меня дошло, что рабочий конец остался у нее в теле. Но почему-то не срабатывал, хотя должен бы.
— Бергман! — прошипела я, прикрывая рот и надеясь, что так звук не дойдет до транслятора. — Где твое взз-бум?
— Давно активирована капсула?
— Не знаю. Несколько секунд.
— Дай ей время! — взмолился он. — Я знаю, что она сработает!
— Ты вообще понимаешь, о чем просишь?
— Я знаю, что это опасно. Но это может быть революция в войне с вампирами, Жас, прошу тебя! Я сердце и душу вложил в эту работу!
Так тебя и этак с сердцем и душой вместе, блин.
Пенгфей попятилась.
— Куда ты собралась? — спросила я требовательно.
— Яхта, — ответила она неразборчиво. — Там безопасно. Заживает лучше.
При каждом слове у нее в углу рта выступала кровь.
Я шагнула к ней.
— Это вряд ли — сказала я, применяя типичный уличный прием: зацеп ногой за лодыжку и сильный толчок в грудь, опрокидывающий на землю. Но я на долю секунды задержалась, и она успела схватить меня за руку, дернуть и бросить меня на землю. Вспомнив ее искусство, показанное в бою на яхте, я отчаянным перекатом вскочила на ноги. Ее движениям мешала рана, и Пенгфей только-только успела встать.
Я бросилась в бой, попыталась провести серию ударов ногами по корпусу, и без того кровоточащему. Она блокировала все.
Помня ее стиль, я ожидала контратаки такой ослепляющей быстроты, что все мысли будут вышвырнуты инстинктом выживания. Но рана сбила ей агрессивность, и Пенгфей бросилась в атаку, опустив одну руку для защиты живота. Другая змеиным броском устремилась мне в горло.
Я ушла от удара, проведя встречный в середину груди, и она пошатнулась. Сократив дистанцию, я попыталась снова свалить ее на землю, но она заставила меня отступить низкими ударами ног. Пара ударов достигла цели, и у меня надолго останутся синяки на голенях.
Я нацелилась ногой ей в живот, и она прикрыла его рукой, оставив голову открытой. Быстро оттянув ногу назад, я перенаправила удар прямо под правый глаз.
Пенгфей рухнула на колени.
Рядом со мной оказался Вайль.
— Она полностью в твоем распоряжении, — сказала я.
— Кажется, Бергман уже все сделал, что нужно, — ответил он.
Я посмотрела на Пенгфей. Кожа отслаивалась у нее с рук, с шеи, с лица, завивалась лентами. От нее пахнуло жаром, будто я стояла возле костра. Тут же от нее пошел пар, и мы попятились.
Почти сразу тело окружил дымный вихрь, оно булькало и чернело, потом вспыхнули волосы и одежда, и мальчишеский голос поодаль ахнул:
— Не, ты посмотри!
Вайль успел их поймать прежде, чем они даже сошли с тропы.
— Домой, — бросил он мрачно.
Они повернулись и пошли.
Глава 35
Спеша прочь от дымящихся останков Пенгфей, я позвала:
— Коул?
Его голос загремел у меня в ухе — низкий, громкий и живленный.
— Только что с Джерико говорил по телефону, эвакуация началась. Он сказал, что специалисты-взрывники смогут как-то приглушить взрыв, но все равно будет мощный.
— О'кей. Ты им скажи, что мы пометим фургон с бомбой. Но еще скажи, чтобы не тратили время — бомбу им не найти, она магически скрыта. Зато хотя бы будут знать, где она, — кто знает, может, они сумеют накрыть местность каким-нибудь ингибитором. Насколько я помню, не так велик этот фургон. Если это из тех, которые мы осматривали, а я знала, что это так. Блин, в какую ж мы задницу влезли — смотрели и в упор не видели, что перед нами бомба. Тут мне пришла в голову мысль. — Слушайте, фургон наш передвиньте. Если на нем хоть царапина будет, Пит ближайшие десять лет будет нам плешь переедать.
— Сделаем.
Вайль тронул меня за руку. И даже сейчас, после только что происшедшего и того, что еще предстоит, на это легкое прикосновение пальцев я среагировала немедленно.
