— До завтра здесь должен быть порядок, — сказал он, протягивая руку к бурдюку с вином, висящему у седла Гальватора. — Я не собираюсь ни ходить по хлеву, ни командовать срущими себе под ноги свиньями. Все слышали?
Кто-то услышал. Проходивший неподалеку разбойник таращил глаза и поддакивал, уверенный, что Басергор-Крагдоб до конца жизни запомнит его лицо и привлечет к ответственности за беспорядок или щедро вознаградит за порядок. Он готов был прямо сейчас бежать за товарищами, вытаскивать их из идущего где-то сражения и гнать на уборку рыночной площади в Громбе.
Крагдоб прополоскал рот вином, сплюнул, напился и, завязав бурдюк, бросил его бледной Эните. Она поблагодарила неуверенным кивком.
— Найди мне дом, — сказал он по-дартански одному из гвардейцев. — Самый приличный, такой, в котором поместимся мы все. Будет хорошо, если рядом окажется что-нибудь вроде конюшни, хотя бы какой-то сарай. Там, — он показал на другой конец площади, — когда-то стояла корчма, даже довольно приличная. Посмотри, что от нее осталось. А ты, — повернулся он ко второму, — возьми Лучку в качестве переводчицы и проследи, чтобы мне нашли этого… Бехегала. Лучше всего мертвого. Если его схватили, то пусть сразу зарежут и не морочат мне голову, только сперва пусть удостоверятся, что это действительно он. Труп пусть отнесут в предместье, здесь он мне не нужен, но там должен внушать страх, по крайней мере какое-то время. Для начала с уважением отнесемся к местным обычаям, потом они нам уже не понадобятся.
Он кивнул в сторону Эниты. Воины Крагдоба, слегка подшучивая над непопулярным в Громбеларде оружием, сразу же прозвали ее Лучкой, поскольку «лучница» казалось им слишком длинным. Таким образом девушка-гвардеец получила военное прозвище, которым столь же втайне, как и открыто гордилась.
Крагдоб еще немного постоял у погасшего костра.
— Ну нет, мы все же найдем место, где не так воняет, — наконец раздраженно сказал он. — Здесь жил король блевотины, падали и дерьма. Уходим с этой площади. По дороге, на улицах, еще можно выдержать. И пусть кто-нибудь проверит, кто это. — Он показал на полуживое существо за решеткой. — Вообще стоит проверить клетки, может, в них сидят какие-нибудь разведчики Рбита. Они могут знать что-нибудь интересное.
Указанная Крагдобом корчма действительно годилась для жилья; у нее даже имелось полкрыши. Мало того, она до сих пор оставалась корчмой. Нигде, даже в Громбе, невозможно было жить без хоть каких-то развлечений. Корчмарь вылез из подвала, где прятался в пустой бочке из-под вина, и заплакал навзрыд, увидев великана, перед которым его поставили. Басергор-Крагдоб не знал, как к этому относиться. Глотая слезы, корчмарь ползал на четвереньках, пытаясь обнять его колени. Король Гор с немалым трудом узнал человека, под крышей у которого не раз когда-то гостил и который добросовестно ему платил, ибо это обеспечивало ему неприкосновенность. Корчмарь знал Басергора-Крагдоба и был без малого одним из его людей, а точнее говоря — одним из людей Армы, поскольку именно ей он посылал подслушанные сведения. Потом наступила тяжелая пора: во время очередных беспорядков он потерял семью, но слишком поздно принял решение бежать из Громба и в итоге остался, используя все свое хитроумие и предприимчивость, чтобы спасти жизнь. Он до сих пор привозил из Лонда самое отвратительное пойло; ему это позволяли, поскольку кто-то же должен был это делать. Из рассказа несчастного следовало, что в Громбе осталось довольно много подобных ему жителей. До сих пор уцелели несколько оружейных мастеров и мечников, поскольку оккупировавшим город бандам требовались их услуги. Остались и другие ремесленники, хотя и немногочисленные, а лучше всего жилось двоим негодяям, содержавшим публичные дома. За гроши они выкупали пленниц у банд, грабивших пограничье, и привозили сюда. Один из этих негодяев был какой-то важной персоной, он содержал собственный вооруженный отряд и с ним повсюду считались. Слушая постаревшего корчмаря, который выглядел лет на семьдесят, хотя ему сравнялось пятьдесят пять, Глорм думал о том, многие ли из подобных несчастных пережили очередную заварушку, ту, которая именно сейчас подходила к концу. Возможно, все-таки многие. Эти люди уже успели научиться заботиться о собственной жизни.
Главное, что здесь были какие-то ремесленники и торговцы. Рбит, правда, сообщал об этом, но Крагдоб не слишком верил. Нечистые на руку торговцы и дикие корчмари, довольно многочисленные в Риксе, уже почти полностью отсутствовали в Бадоре, и казалось невозможным, чтобы еще выше в горах, то есть в Громбе, удалось их найти. И тем не менее… Разумные существа умели выживать в любых условиях.
Сделав это ценное открытие, Басергор-Крагдоб приказал корчмарю заняться гостями. Хозяин снова расплакался — у него ничего не было, только самое худшее вино и спрятанный под полом бочонок водки, да еще подпорченная солонина, пользовавшаяся здесь таким успехом, что и ее приходилось прятать. Король Гор велел распаковать собственные припасы, которые уже прибыли на спинах тридцати мулов, и поручил корчмарю ими заняться, сообщив, что вскоре подойдут новые караваны, идущие следом за его армией.
— Откроешь корчму заново, — заявил он. — Эти припасы — кредит, который я тебе выделяю, торгуй ими, корми гостей, а они должны платить, чтобы не было никакого беззакония. А здесь — немного денег. Выплатишь мне долг с процентами, о которых поговорим как-нибудь потом. Дорога в Бадор и ниже уже безопасна, ее контролируют мои отряды, так что можешь доставлять весь товар, как и раньше. Через два месяца я хочу видеть здесь гостиницу, в которой без какого-либо ущерба для себя может остановиться любой уставший путник. Здесь все должно быть так же, как и годы назад. Если кто-то начнет шуметь, предупреди его, что ты содержишь корчму по моему поручению и за мои деньги. Еще сегодня или завтра я прикажу прислать тебе каких-нибудь помощников.
Он не бросал слов на ветер. Половина народа, который он с собой привел, была отбросами с улиц разрушенных горных городов, а иногда даже не отбросами… Некоторые во времена империи жили относительно честно, во всяком случае, не занимались постоянно темными делишками, а к вооруженным бандам присоединились, когда не стало другого выхода. Глорм готов был побиться об заклад, что по первому же зову явится десяток героев, мечтающих только о сухой комнатке, хорошей еде и подогретом вине перед сном, готовых защищать подобное счастье клыками и когтями, если вдруг возникнет такая необходимость. Впрочем, он сильно сомневался, что возникнет.
У хозяина уже не оставалось слез, он начал заходиться странным кашлем, и возникло опасение, что он испустит от радости дух. Крагдоб прервал поток благодарностей, стоя съел кусок холодного мяса, запил вином из собственных запасов и вышел. Он отдал соответствующие распоряжения, и вскоре к нему начали приводить разных несчастных, как две капли воды похожих на корчмаря, вытащенных из разных дыр, иногда уже основательно побитых и ограбленных отрядами завоевателей Громба. Этих честных горожан оказалось не так уж много… Некоторые наверняка еще сидели в каких-то укрытиях, но вдвое большее их число были попросту зарезаны, в чем Глорм не сомневался. Впрочем, разве могло быть иначе?.. Завидев чужого («Трон!» — «Э-э?»), даже без какого-либо оружия, воины Басергора-Крагдоба сперва лупили его по башке дубинками и только потом спрашивали друг друга, что враг делал под прогнившим одеялом в темном углу чердака, над которым не было крыши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
