Старейшина посмотрел на блаженно улыбающегося Филиппа. Под тяжелым взглядом художник чуть отпрянул назад. В глазах мелькнул страх от понимания недовольства боярина.
— Связался наш друг с лесной девой, — продолжил Аким, — даже не понимая, к чему это может привести. Сдается мне, что выбранное уединение подействовало на здорового крепкого мужика не с лучшей стороны. Она ведь не простая деревенская баба. И живет здесь не одну тысячу лет. Для нее наш Филя — простая игрушка, короткое развлечение на одну тысячную часть жизни.
Щеки художника покрылись пунцовыми пятнами, словно брошенные слова пощечинами прошлись по лицу. Силантий и Венька с удивлением смотрели на ставшего жалким и беззащитным Филиппа. Конечно, это твое личное дело — с кем жить, с кем спать, — с грустью добавил старейшина. — Только счастья тебе она не принесет. Да ладно, мы приехали по другому делу. Даже по двум.
С этими словами он достал из мешка, который все время не выпускал из рук, и положил на пол двух щенков полкана, до этого мирно дремавших в темной тесноте. Разбуженные прикосновениями и ярким светом, они обиженно запищали и, смешно перебирая всеми шестью конечностями, заковыляли под хозяйскую кровать.
— Это что за существа такие? — удивленно спросил художник. — И что мне с ними делать?
— Да ничего такого, обращайся с ними как со своей собакой. Корми, воспитывай, ухаживай, но только никому о них не рассказывай и сделай так, чтобы их никто не увидел, — посмеиваясь, проинструктировал Аким.
— Это мы сможем, — прошептал воспрянувший после боярской выволочки хозяин. — Вот только я их с моим псом познакомлю.
На его свист в комнату вбежал волкодав и, не обращая внимания на людей, деловито заметался в поисках источника незнакомого запаха. Полканчики робко выглянули из-за свисающего с кровати покрывала и, разглядев огромную собаку, с испуганным писком отпрянули в дальний угол. Волкодав стремительно ринулся на незнакомую добычу, но Филипп успел его перехватить за широкий ошейник.
— Фу, Бакс. Свои, — скомандовал он и стал, поглаживая, успокаивать разволновавшуюся собаку.
Венька достал из-под кровати сопротивляющихся и отчаянно пищащих щенков. Бакс настороженно наблюдал за ними, но под крепкой хозяйской рукой не шевелился.
— Свои, Бакс — Филипп осторожно приблизил собачью морду к затихшим в ужасе полканам.
Неожиданно из широкой пасти вылетел длинный розовый язык и лизнул ближнего щенка. Почувствовав теплое дыхание и мягкость прикосновения, тот жалобно заскулил и потянул ручки-лапки к черным собачьим ноздрям. Бакс обнюхал неожиданное пополнение в хозяйстве и принялся азартно орудовать языком, вылизывая притихшего щенка.
— Все нормально. Веня, выноси этих чудищ к будке. Ничего с ними не случится, — распорядился Филипп.
Охотник осторожно вынес малышей из дома. Следом за ним, возбужденно виляя хвостом, потрусил Бакс. Проводив их задумчивым взглядом, Аким повернулся к отшельнику и в упор спросил:
— Ты ничего рассказать не хочешь? Внезапный переход от лирики к реальности застал художника врасплох. Заикаясь от волнения, он рассказал о своей новой знакомой. По его словам, с Айной, так она назвалась при встрече, Филипп познакомился во время обхода карьеров еще прошлым летом. Там он искал подходящее для наброски этюдов место. Вначале девушка показалась ему самой обычной городской обитательницей, ищущей приключений в глухомани здешних лесов. Художнику польстил наивный интерес к рисованию и манере изображения светотеней. Для уставшего от одиночества человека она стала источником вдохновения. Стараясь поразить новую знакомую, он пригласил ее к себе в дом. Там она оставалась до зимы. Скромный и немного робкий в общении с девушками, Филипп буквально расцвел в обществе Айны. Только спустя некоторое время он стал замечать некоторые особенности в своей подруге, но, покоренный ее красотой и обаянием, отбросил все условности. Такая женщина его устраивала во всем. С наступлением холодов Айна ушла. Промаявшись зиму, художник сразу же после таяния снегов стал бродить по окрестным лесам в поисках девушки. Но она больше не появлялась. Хотя...
— Мне все время кажется, что она находится где-то рядом. Когда я иду по лесу, я чувствую присутствие Айны. По ночам я ощущаю ее взгляд, направленный в окно. Наверное, я начинаю сходить с ума. Она где-то рядом! Но почему-то не может подойти. Иногда краем глаза улавливаю легкое движение ветвей, и среди них мелькают длинные волосы цвета воронова крыла. Так уже длится около месяца. Что бы вы мне ни говорили, но я все равно отсюда не уйду. Буду ждать. Если надо месяц, то месяц. Если год, то год. Если всю жизнь, то всю жизнь, — с тоской в голосе признался Филипп.
Аким переглянулся с явно поскучневшим Силантием. Диагноз ясен: еще ни один смертный не смог справиться с чарами лесной девы. Если она дарила избраннику взаимность, то счастья хватало на всю недолгую человеческую жизнь. Чаще бывало по-другому. Очаровав человека, дева уходила и, обуянный любовной жаждой, тот погибал от неразделенной любви. И ничто не могло спасти несчастного.
— Что делать-то будем, Афанасьич? — жалостливо спросил Силантий. — Сгинет парень.
— Да ничего, — огрызнулся старейшина, — пусть живет, как жил. Даже Наста ему не поможет. Лесная дева — создание непредсказуемое. Захочет — вернется, а не захочет... в любом случае в деревне ему делать нечего — там точно с ума сойдет или руки на себя наложит. Да, не повезло тебе, Филя...
Отшельник с надеждой смотрел на стариков, но, когда услышал решение Акима, робкая улыбка тронула его губы.
— Спасибо, Аким Афанасьевич, век помнить буду. Ведь я боялся, что вы меня с собой заберете, а мне только здесь жить и хорошо. Я буду вам картины присылать. Я понимаю, что не мастер, да больше у меня Ничего нет. Айна и картины. В этом моя жизнь.
— Ладно, проехали. Ты говорил о каких-то следах у озера. Давай-ка прогуляемся туда и посмотрим на них. Дюже интересно. Да и начальникам от лесохозяйства охота на них поглядеть.
От хутора до дальних озер пошли вдоль ручья, протекавшего через двор. Филипп утверждал, что именно на водопое, облюбованном сохатыми, он и нашел останки животных.
— Вы все-таки ружья зарядите, а то, не ровен час, кто появится, — сразу же предупредил сельчан отшельник.
Сам художник огнестрельным оружием не пользовался, предпочитая самолично изготовленный лук. Спутники местного Чингачгука таким советом не пренебрегли, вооружившись, как на войну.
Продвигаясь следом за прокладывавшим дорогу среди густых кустов Филиппом, Аким почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. То же самое ощутили и другие охотники. Единственным, кто не обратил на это внимания оставался художник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
