1818 году русской великой княгиней Александрою Федоровною[630], впоследствии (с 14 декабря 1825 г.) императрицею даже[631]. Когда Александра Федоровна забеременела своим первым сыном Александром Николаевичем, то она стала вскоре страдать разными женскими болезнями, вследствие чего доктора Арндт, Рюль, Крейтон и другие осматривавшие ее предсказали ей скоротечную чахотку, ежели она будет продолжать половые сношения с мужем, т. е. с Николаем Павловичем, которого она так любила, что не хотела его огорчать отказом. Тогда, чтоб овцы были целы и волки сыты, Юлинька Эльстон, молочная сестра Александры Федоровны, похожая на нее особенно голосом и отрывочною манерою разговора, сама влюбленная по уши в Николая, помогла своей [слово нрзб.] подруге обмануть ее мужа, легши вместо нее в темной спальне. Затруднения самого действия изумили полного тогда жизни и сил Николая, хотя и худощавого еще. Но наслаждение было велико, и хотя вскоре он узнал обман, а продолжал еще ночное занятие, уверяя Арндта, что он врет, равно как и его товарищи, так как жене его нет ни малейшего вреда от его ночных с нею сношений. Сколько Александр Николаевич был похож на мать, столько Эльстон был вылитый Николай Павлович. Он впоследствии женился на единственной дочери графа Сергея Павловича Сумарокова и сделался графом Сумароковым-Эльстон[632]. Умер лет 7–8 пред сим в звании генерал-адъютанта и генерала от кавалерии[633] начальником Харьковского военного округа, каким ныне начальствует генерал-адъютант Федор Федорович Радецкий.
Беременность графини Клеопатры Петровны Клейнмихель и роды Варвары Аркадьевны Нелидовой
После графа Петра Андреевича Клейнмихеля, женатого во втором браке (с первою женою Кокошкиною был разведен) на дочери генерала от кавалерии Дуки Клеопатре Петровне[634], осталось двое графов Клейнмихелей, похожих оба как две капли воды на их настоящего отца – императора Николая Павловича, но называвшихся Петровичами, а не Николаевичами. Оба они уже на том свете, и оба умерли генерал-майорами, один – директором Департамента водных сообщений, а другой – в 1880 году, будучи командиром лейб-гвардии Семеновского полка, который горько оплакивал этого превосходного человека, хотя и горького пьяницу, умершего от запоя. Оба они не были сыновья графини Клеопатры Петровны, а фрейлины Варвары Аркадьевны Нелидовой[635], которая нередко гащивала по несколько дней у графини Клейнмихель во время и после своих родов, Клеопатра же Петровна в течение 4–5 месяцев до этих родин устраивала себе фальшивое брюхо посредством подушек и ваты, вделанных в те платья, в которых она являлась в общество. В действительности она никогда не беременела, потому что была бесплодная смоковница, а он – санса кольони[636], почему и был разведен с первою женою[637]. На девице Дука он женился по высочайшему повелению, так как государю было хорошо известно чрез лейб-медика Арндта (Николая Федоровича), свидетельствовавшего мадмуазель Дука, что она бесплодна, а он не имеет способности детопроизведения. Это довольно курьезный фактик, иллюстрирующий закулисные дела 30-х, 40-х, отчасти 50-х годов. За достоверность факта я ручаюсь, знал его от слишком верных лиц.
Протоиерей церкви Мариинской больницы П. И. Турчанинов и жена табачного продавца Костокулаки
В одном из нумеров вольфовской «Нови», которую, вероятно, Николай Семенович[638] имеет, есть биография протоиерея Петра Ивановича Турчанинова (деда нынешнего товарища градоначальника[639]), знаменитого как музыканта, работавшего много с Бортнянским над духовною русскою музыкою. При биографии есть и портрет несколько схожий[640]. Он происходил из молдаванских дворян и начал свою карьеру певчим в хоре фельдмаршала князя Потемкина, привезшего его мальчиком в Петербург в 1780-х годах[641]. С детских лет я помню Петра Ивановича участником на скрипке в домашних квинтетах и септюрах моего отца, когда до 1826 г. он постоянно жил в Петербурге, а в 1826-м переведен на службу в Орел, а оттуда в Тамбов, где и умер в 1861 году.
П. И. Турчанинов только по платью был поп, а вообще весьма и даже слишком светский человек. Я помню, как он, будучи священнослужителем в церкви Мариинской больницы на Литейной, мастерски и превосходно, хотя несколько изысканно и театрально совершал службу по воскресеньям и особенно на Страстной неделе. У прихожанина его Александра Михайловича Дубенского был превосходный певческий хор, немногочисленный, но не уступавший ни шереметевскому[642], ни митрополичьему, ни даже придворному. И этот хор пел в церкви у Петра Ивановича. Церковь Мариинская тогда была вполне модною. Императрица Мария Федоровна всегда приезжала, чтоб прикладываться к плащанице.
Жена Петра Ивановича, чахоточная и слабая, очень простая и добрая женщина Олимпиада Семеновна[643], нисколько не соответствовала светскости мужа, который искал рассеяний на стороне и довольно долгое время проживал крайне приятно с женою одного табачного торговца Костокулаки, грека, женатого на русской блондинке, в которую Петр Иванович был влюблен до сумасшествия, и раз в неделю в банях, бывших на Литейной, он проводил с нею вечера в особом нумере, разумеется, под величайшим секретом. Но кто-то надоумил Костокулаки, и вот ревнивый грек захватил все белье и платье мывшейся четы, которая не могла выйти без белья и одежды. Вышел скандал, вследствие которого Петр Иванович некоторое время был без места, а потом сделан был придворным священником в Стрельне, откуда был переведен в Петербург обер-регентом придворной капеллы. Тогда он жил в своем доме в Свечном переулке. Жена его с горя приобрела чахотку и вскоре умерла. А Петр Иванович Турчанинов умер в конце 50-х годов[644], задушенный водою. Последние годы своей жизни он был до уродства грузен и громаден, но уже носил все признаки разрушения.
Графиня Лаваль 60 лет и ее любовник, 24-летний французик Шарль St. Julien
В числе французских эмигрантов, которым император Павел покровительствовал, преимущественно за то, что они прилежали и принадлежали к Мальтийскому ордену, коего Павел был гроссмейстером[645], был бедный дворянчик граф Лаваль. Чтоб мигом высоко поднять маленького Лаваля (он при этом был роста очень небольшого и миниатюрен по-женски), император нашел нужным женить маленького мальтийца на огромной и толстой грудастой девке, купеческой дочери Сазоновой, отец которой, миллионер, был подрядчиком императорского Двора[646]. Павел призвал к себе Сазонова и объявил ему свое желание сделать коровообразную дочь французской графиней. Отцу оставалось только повиноваться, и вот оказалась при дворе карикатурная графиня, говорившая, впрочем, мастерски по-французски. Дочь ее единственная была замужем за декабристом Трубецким[647] и сопутствовала ему в Сибирь, что, впрочем, не помешало ей, когда муж ее был уже на житье в Иркутске, иметь любовника в лице одного из декабристов же, красавца – Поджио. Она, по-видимому, пошла
