А может быть, так и все художники работают мастерством чужих искусств, пользуясь силой родного? Молчаливый поток родства, продолжающий мир и иллюзию его.
Гляжу на лес, засыпанный снегом, расцвеченный лучами заходящего солнца, и мне возвращается старая душевная мысль о том, что удержать эту красоту можно только красками и что тут все в красках дело. А раз только в красках, то, значит, существо-то неуловимо, и все только кажется, и это «кажется» для художника является существом.
Апрельский свет – это темно-желтый, из золотых лучей, коры и черной, насыщенной влагой земли. В этом свете мы теперь и ходим.
Бывает, лежит, как первозданный порфир, красный мох большими глыбами, на глыбе – березка, а крепкая темная зелень брусники, облитая росой, блестит литым серебром.
Мне принесли белую водяную лилию. Я дождался, когда солнечный луч попал ко мне в окно и поставил стакан с купавой против луча.
Тогда желтое внутри цветка вспыхнуло как солнце, а белые лепестки стали так ярко белы, что неровности бросили синие тени, и я понял весь цветок, как отображение солнца на небе.
Долго смотрел на прекрасный цветок и затосковал по воде.
* * *
Не один человек, но вся природа и в ней каждый род, даже род атомов, протонов и всяких еще более мелких частиц материи, таит в себе носителя лица. В материи нет ничего мертвого, в ней все живое.
Предрассудок времени. Жизнь солнца настолько больше жизни отдельного человека, что в отношении к человеку какому-нибудь оно – вечность. А если бы у солнца было сознание, то человек весь даже для него был бы не больше шевелящейся плесени. Следовательно, длящаяся в веках повторяемость одного и того же явления, вроде восхода солнца, есть только с точки зрения существа с укороченным веком. С точки зрения какого-нибудь великого в отношении нашего солнца светила (как велико солнце в отношении человека) это солнце – лишь на одно вселенское мгновение вспыхнувший вертящийся клубок перегорающего металла.
Итак, длительности повторений, как нам кажется, в природе вовсе нет и быть не может. Это есть даже не реальность отношения нашего, а, скорее, настроение от усталости (для молодежи нет повторяемости, для старости все повторяется).
Понятие «законы природы» включают в себя нашу ограниченность восприятия жизни времени: на наш век солнце всходит и заходит, как ему положено «законом». И мы пользуемся этим «законом», считаем часы, минуты, секунды.
Но сущность нашей жизни совершается не по часам и законам. И все в природе неповторимо, все беззаконно и совершается в первый и в последний раз… Весной света мы даже и совсем забываем о времени, нам кажется, будто солнце не по закону пришло в повторении, а единственный раз.
Можно подходить к природе с тем, чтобы законы открывать, но можно открывать и беззакония: то, что случается единственный раз и больше уже никогда не повторится. Это чем отличается один человек от другого и носит название «я». Единственный раз это «я» пришло в мир, и больше никогда не придет. Но точно так же и день придет и уйдет: другого точно такого дня не повторится, и «пара» дней – это бессмыслица.
* * *
Пусто никогда не бывает в лесу, и если кажется пусто – сам виноват.
Вошел утром я в лес, и удивился, и обрадовался – сколько чудес совершилось в одну майскую ночь без меня: как позеленились дорожки, как подросли свечи побегов на молодых соснах, как возмужали березки, сколько лужиц закрылось вырастающей из-под них ярко-зеленой травой.
И так много, много всего, и все без меня, все делалось само собой на радость и удивление. И я радовался и удивлялся этому миру, где могут создаваться прекрасные вещи без всякого личного моего участия.
Но в том же мире есть другие вещи, растущие только во мне и вырастающие только из меня и непременно в моем присутствии. Я знаю их хорошо в моем томлении духа, в страданиях, в ожидании лучшего, но никто бы не знал об этих страданиях, если бы они, вырастая, не встретились бы через меня с тем прекрасным в природе, что создалось без меня.
Лес берегами, как руками, развел – и вышла река.
Такое задумчивое утро, что кажется, будто и петух кричит тем самым словом, какое держишь в уме.
Внутренняя жизнь природы – это я, или душа человека, и если надо что-нибудь в природе понять, то надо просто углубиться в себя, в то же время не выпуская из вида внешнего облика того, что захотелось в природе понять.
Мальчик спрашивал меня: почему мы весной не любим зиму, зимой осень, нет того, чтобы постоянно и одно и то же любить, отчего это так? И я маленький спрашивал себе тоже вечную игрушку, чтобы никогда не ломалась, но мне отвечали, что такой игрушки не бывает.
Так мы растем: мы не знаем, что вечная игрушка, вечное время года в нас самих заложено, и только рост бывает в разной среде, и в этой разной среде мы по-разному отражаемся.
С самого детства и до старости остается человек тем, кем он родился, но, как в лесу ель малая становится высокой, так и мы перемещаемся из разных слоев воздуха над землей все выше и выше.
Жизнь – борьба, но только разная бывает борьба и разные люди. Бывает борьба весны с зимой, когда знаешь, что, какая бы ни была страшная борьба, все кончится к хорошему и начнется новая прекрасная жизнь. Такими бывают и весенние победные ручьи и бывают весенние люди. А то борется лето с зимой, и бывают осенние хмурые люди, борются за жизнь, но знают наперед, что им не победить.
Какой еще может быть вопрос, – все мы вышли из этой борьбы и в нас постоянно происходит то же самое, но только нам не видно, потому что все происходит в себе.
Весной, как бы ни было плохо в природе, какой бы ни был тусклый день, – все равно весь день так не простоит и переменится к лучшему: тебе тут делать нечего, садись в седло, сложи поводья и знай, что приедешь к хорошему. Осенью другое дело, тут все зависит от тебя самого: какое ты запас богатство, как ты его в себе доберег…
Каждую весну и каждую осень человек поэтически переживает и свое собственное рождение, и умирание.
Синяя тишина. Вчера десять и больше раз начинался дождь, и я уже не обращал на него внимания и ходил с Кадо по дождю.
В промежутках между дождями было так тихо и темно, что каждое дерево как будто оставалось наедине само с собой, и все можно было видеть у них, даже самое тайное.
Плакучие березы опустили вниз все свои зеленые косы, а в елках нависла синяя тишина.
Тоска в душе человека соответствует в природе осеннему мелкому дождю, необходимому при посеве озимых. После некоторого времени, которое нужно пережить, всхолят крепкие озими. И в душе человека после тоски…
