— Это время все равно будет оплачено, — пообещала она, не заботясь о том, одобрит ли такое решение Стелла. — Вы не виноваты, что не можете работать. Это все проклятый Гитлер.
— А ты что будешь делать? — спросила одна из близнецов.
— Я останусь на всякий случай, может, что-то заработает.
— Мы останемся с тобой.
— Я тоже, — отозвалась Пегги.
— И я, — сказала Мойра.
Последующие часы навсегда отчетливо сохранились в памяти Фло как доказательство того, что человеческий дух упорно отказывается отступать перед лицом самых суровых испытаний. Пегги достала откуда-то колоду карт, и они играли в «Раздень валета», «Рамми», «Снэп» [4] , смеялись и визжали безо всякой причины, и любой услышавший их наверняка подумал бы, что этот смех слегка истеричный и слишком уж громкий. Время от времени они прерывались, чтобы попеть: они пели «Мы встретимся снова», и «Маленькое эхо», и «Беги, кролик, беги». Сестры развлекали их старыми песнями. Своим дрожащим сопрано они пели «Если бы ты была единственной девушкой на свете» и «Птицу в золоченой клетке».
Ближе к полудню, когда они обычно делали перерыв на чай, Мойра печально сказала:
— Все бы отдала за чашку чая.
И как будто в ответ на ее просьбу через боковую дверь вошла миссис Клэнси с чайником в руках.
— Я подумала, вы тут от жажды умираете, — бодро сказала она. — Я всегда перед сном набираю ведро воды, просто так, на всякий случай, а у соседки, у миссис Планкетт, есть примус.
Все кинулись за своими чашками. Сестры Холбрук, как всегда, принесли молоко, потому что они никогда не съедали свой паек полностью.
— Альберт сидит дома, — сказала мама. — Он повредил ногу, когда был на дежурстве — следил за зажигательными бомбами. Это ужасно. Только и делает, что жалуется, что пассажиры теперь будут ездить, не оплачивая проезд.
— По-моему, трамваи сейчас почти не ходят.
— Я ему то же самое говорю. Везде такие очереди. — Она похлопала Фло по руке. — Ну, я пошла на работу. За чайником зайду, когда буду идти домой.
— Не беспокойся, мам. Я принесу его. Я бы хотела поговорить с Альбертом. Когда ты будешь дома? — Фло хотела воспользоваться отсутствием Марты, чтобы заверить Альберта, хотя бы на словах, что они навсегда останутся друзьями. Она предпочитала, чтобы он был дома не один, на тот случай, если в его глазах появится вдруг нечто такое, чего лучше не видеть.
— Я вернусь домой примерно в полвторого. Сал сегодня работает в утреннюю смену и придет вскоре после меня.
Позднее тем же утром подачу газа восстановили, а в начале второго из открытого крана вырвалась мощная струя воды. Электричества по-прежнему не было, поэтому гладильный пресс не работал, но можно было загружать белье в бойлеры и гладить утюгами. Фло с облегчением вздохнула, когда женщины с готовностью взялись за дело и прачечная заработала почти в обычном режиме. Нормальный ход дел представлялся чем-то драгоценным в этом неустойчивом опасном мире, но продлился недолго.
Фло как раз собралась бежать с чайником на Бернетт-стрит, когда раздался зловещий вой сирены воздушной тревоги. Она особенно ненавидела дневные налеты. Обычно они оказывались довольно слабыми и короткими, но в отличие от ночных на них невозможно было не обращать внимания — или, по крайней мере, притворяться, что не обращаешь. Женщины застонали, но когда Фло предложила им прекратить работу и идти в бомбоубежище на углу, они категорически отказались.
— С таким же успехом бомба может попасть и в убежище, — сказала Лотти, которая недавно поменялась сменами с Мойрой. — Я уж лучше останусь.
Спорить никто не стал, хотя по сравнению с убежищем прачечная была зданием довольно ненадежным. Вскоре сверху послышалось ленивое гудение одинокого самолета. Все вышли на улицу посмотреть. На крыльях можно было различить немецкие кресты.
— Это «мессершмитт», Джо?
— Нет, Джен, это «хайнкель».
Внезапно самолет перешел в пике. Казалось, он летит прямо на них. Пегги закричала, они побежали в дом и захлопнули дверь. Незамедлительно последовал громкий взрыв, за ним еще один, затем еще несколько. Должно быть, самолет сбросил целую связку бомб. Внутри здания что-то упало с глухим стуком, послышался звон разбивающегося стекла.
— О господи! Чуть не попал! — с придыханием сказал кто-то.
Они стояли неподвижно, едва дыша, пока звук двигателя постепенно стихал. Когда звук прекратился, раздался сигнал отбоя воздушной тревоги. Налет закончился.
Прачечная отделалась незначительными разрушениями. По крайней мере, Фло полагала, что разбитое вдребезги окно в конторе и снесенную с петель дверь можно считать незначительными разрушениями.
— Дело в том, — сказала она дрожащим голосом, — что сегодня пятница, а по пятницам я занимаюсь бухгалтерией. Я совсем забыла об этом, иначе сидела бы в этой комнате и считала зарплату или писала отчет для миссис Фриц. — На улице — небольшая воронка, в доме напротив тоже выбиты окна и двери, но, к счастью, никто не пострадал.
Близнецы начали спокойно выметать битое стекло и приводить комнату в порядок, насколько это было возможно. Фло решила забрать деньги домой, а визит в банк отложить до понедельника, но нужно было заплатить женщинам. Прямо на гладильном прессе вместо стола она отсчитала деньги и надписала имя каждой на маленьком коричневом конверте. Руки дрожали, надписи получались корявыми, поэтому она злилась на себя. Она была на волосок от смерти, вот и все. Некоторые люди проходят через гораздо худшие испытания, и при этом не раскисают. У нее сводило желудок. Она чувствовала какую-то тревогу, ужас. «Возьми себя в руки, Фло Клэнси!» — убеждала она себя.
— Фло, дорогая… — мягко произнес чей-то голос.
Она подняла глаза. У боковой двери стояла Салли. Ощущение ужаса вдруг усилилось до такой степени, что едва не задушило Фло. Она поняла, почему пришла Салли.
— Это… мама? — выдохнула Фло.
Сестра медленно кивнула.
— …И Альберт. Салли сказала:
— Пообещай, что ты помиришься с Мартой.
— С какой это стати? — спросила Фло.
Была почти полночь. Сестры слишком устали от свалившегося на них горя. Они не обращали никакого внимания на воздушный налет, такой же сильный, как и все предыдущие, несущий новые опустошения несчастному городу. Они встретились на площади Уильяма — единственное место, куда могла прийти Салли, после того как ее дом на Бернетт-стрит рухнул. Совместные похороны запланировали на понедельник — на следующий день после дня рождения Фло. Для Альберта отвели место в могиле его тещи, которой предстояло воссоединиться со своим возлюбленным супругом. Уже заказали венки, договорились о проведении заупокойной мессы, а одна мамина подруга предложила организовать небольшой поминальный стол. Отец Хафью пытался разыскать двоюродного брата Альберта в Макслфилде. Адрес его был где-то в гостиной, но гостиной больше не существовало, как и самого дома, — ничего не осталось от жилища, где супруги Клэнси обосновались сразу после свадьбы, где они вырастили трех своих дочерей. Бомба пробила крышу и взорвалась в гостиной, повредив еще и соседние дома. Марта, которая в это время была на пивоварне, осталась в живых, а укрывшиеся под лестницей мама и Альберт погибли мгновенно. Их обезображенные тела отвезли в морг, позднее их заберет распорядитель похорон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
