жителей и ожившие части тела, длилась около десяти минут. За это время Нибор успел убить каждого жителя этой деревни, некоторых несколько раз. Вот и сейчас пройдоха Дорт попал под удар меча, рассыпался на части, а через несколько минут вышел из собственного дома и вновь стал частью безумной толпы.
– Вы когда-нибудь кончитесь?! – вспылил Бродяга, разрубив женщину поперёк.
В толпе надвигающихся тварей вспыхнул белый свет. На какое-то время он дезориентировал проклятых.
– Сюда! – послышался на фоне стонов одинокий человеческий голос.
Нибор обернулся и увидел, как лекарь в чёрных одеяниях сносит лопатой, словно топором, голову мертвеца, а после штыковыми движениями избавляется от конечностей. Бродяга, не раздумывая, бросился к нему. На прощание разлил и поджёг последнюю горючую смесь. Иссохшие тела полыхнули с новыми силами.
– Я же сказал, чтобы ты убрался из деревни до рассвета! – упрекнул его Анрин. – Какого лешего ты меня не послушал?!
– Повёлся на скидку и пару близняшек, – на бегу ответил Нибор. – Но ты мог бы и предупредить, что деревня и её жители прокляты!
Живые с боем прорвались к дому из каменной кладки. Нибору пришлось несколько раз с силой ударить ногой по двери, чтобы та захлопнулась и переломила несколько настойчивых рук. Лекарь тут же принялся колотить лопатой по превращающимся в чудовищ конечностям. Он орудовал ею так, словно это было одновременно и отличное копьё, и топор. Проклятые жители бились о двери и окна, но всё было без толку. Прочная укреплённая конструкция сдерживала их натиск уже не первый день.
Глава 18. Друзья не вечны
– Не хочешь рассказать, что здесь происходит? – спросил Нибор, не убирая меча в ножны и не сводя взгляда с дверей, о которые напористо бились жители деревни.
– А сам не видишь? – замогильным голосом отозвался Анрин и, усевшись за стол, налил себе бодрящего спиртного. – Деревня проклята. И не надо на меня так смотреть, я тебя предупреждал.
– Предупреждал? Ты попросил уйти до рассвета, а нужно было сказать, что поутру куча распадающихся на части мертвецов попытается меня сожрать.
– А что бы изменили мои слова? Ты, как и все остальные, решил бы, что я спятил. Даже местные мертвецы так считают.
– Их тяжело в этом винить. Ты вроде как лекарь, служитель света, а выглядишь как могильщик.
– Как ты думаешь, кого в первую очередь в качестве цели выбирают монстры и бандиты? Правильно, мага в белых одеждах, который. скорее всего. окажется лекарем. Эти чёрные мрачные одежды и лопата не раз спасали мне жизнь.
– Почему ты не один из них?
– Потому что я струсил и не захотел подыхать. Забился в нору поглубже и наблюдал, как моих друзей рвали на части и ели живьём.
– О чём ты говоришь? По-нормальному сказать можешь, что здесь происходит?
Анрин встал из-за стола, порылся в ящиках и достал свёрток ткани. Бросил её Нибору, чтобы тот рассмотрел. На ткани была изображена сжатая в кулак латная перчатка.
– Ты авантюрист? Один из наших.
– Да, был им до того, как попал сюда. Мы с друзьями получили задание избавить деревню от проклятия. Подробностей не было, поэтому мы беспечно остались здесь на ночь. Ничто не предвещало беды. Приветливые жители, вкусная еда, женщины, музыка и пляски до рассвета. Казалось, что ни о каком проклятии не может быть и речи, да и местные жители о нём слышали впервые. На ум пришла единственная здравая мысль, заказ – это чей-то глупый розыгрыш. Насмешка над авантюристами. Лучше бы так всё и было. С первыми лучами солнца добродушные жители деревни обратились иссохшими мертвецами, что жаждут плоти. Стали бросаться на нас, вгрызаться в плоть. Мы не были новичками, поэтому с лихвой дали им отпор. Но, как ты убедился сам, им нет конца. Сколько ни убивай, они вновь воскресают в своих домах, горят заживо и выходят на охоту. Около двух часов мы сдерживали их натиск, но потом…
Анрин умолк и залпом осушил кружку, а Нибор продолжил за него:
– Ты отчаялся. Решил, что этой битвы вам не выиграть и, вместо того, чтобы продолжать лечить, сбежал. Спрятался в этом доме, или ещё где.
– Абсолютно верно. Так всё и было. Один из мертвецов повалил меня на землю и откусил несколько пальцев. Он смотрел на меня своими пустыми глазами и пытался вцепиться в глотку. Если бы не лопата, которая оказалась вовремя под рукой, я бы погиб, – Анрин немного помолчал и продолжил. – Быть авантюристом чудно. Ты герой, который побеждает чудовищ, спасает деревни и принцесс, но, когда смерть касается рукой плеча, ты становишься обычным человеком. Чувство доблести улетучивается, его заменяют страх, отчаяние, а теперь и сожаление. Если бы я остался, если бы помог им, они бы. скорее всего. были сейчас живы.
– Какие у них были уровни и какую роль кто исполнял?
– Какая теперь уж разница.
– И всё же, – настоял Бродяга.
– Их было четверо. Два мечника десятого уровня: Теральд и Несимир. Волшебница Еен четырнадцатого уровня и мой брат Парот, защитник одиннадцатого уровня.
– В таком случае ты сделал правильно, что сбежал. Им следовало последовать твоему примеру.
– Да что ты понимаешь?! – вспылил и тут же угас, подобно свече, Анрин.
– Понимаю, что твоя мана не бесконечна. Если бы ты остался…
– Тогда бы я мог выпивать с ними каждую ночь за одним столом, – перебил его мрачный лекарь. – А вместо этого я, словно призрак, сижу рядом и смотрю, как они веселятся. Они ведь даже не помнят меня. Никто из них не помнит, что происходит днём.
– Почему ты не сбежал ночью, когда ворота были открыты?
– Смеёшься надо мной? Как я могу сбежать, зная, что мой брат и друзья каждое утро горят заживо и становятся монстрами? Не важно, сколько времени это займёт, но я искуплю свою вину перед ними.
– Каким это образом?
– Я уже как два года живу в этой деревне и лечу её жителей. Несмотря на проклятье, они тоже болеют, а ещё частенько гниют заживо.
– Я правильно понял, ночью все эти упыри снова станут людьми и забудут о том, что было?
– Верно. Ночью ты сможешь покинуть деревню.
– А ты?
– А я останусь расплачиваться за свою трусость. Я поклялся лечить всех, кто в этом нуждается. И я намерен сдержать свою клятву.
– Смешно.
– Что тут смешного?!
– Ты лечишь мертвецов, когда в твоей помощи нуждаются живые люди. Ты хоть представляешь, сколько жизней ты мог спасти за эти годы? Думаешь, ты сидишь в этой деревне ради них? Нет, ты делаешь это ради себя.
– Нет,
