Святой Патрик умер примерно в 465 году, вероятно, в деревушке Саул, графство Даун. Вся Ирландия погрузилась в траур. Из каждого монастыря шли монахи с обритыми головами, чтобы присутствовать при погребальном обряде. В Сауле сошлись великие святые и ученые кельтской церкви из всех уголков Ирландии. Двенадцать дней и ночей отпевали святого Патрика. Ночь была светлой, как день. Ее освещали факелы. Старейшины Ориела требовали, чтобы святой был похоронен в Арме. Улад возражал: пусть святой Патрик лежит в их столице Дун-лалет-глас, впоследствии переименованной в Даунпатрик. Традиция, восходящая к норманнам, была такова:
In burgo Dono tumulo; tumulanter in uno Brigida, Patricius, atque Columba Pius. В Дауне трое святых лежат в одной могиле — Бригитта, Патрик и Колумкилле.
Странно, что эти слова приписывают нехорошему человеку Джону де Курси, который, как говорят, забрал останки святой Бригитты, умершей в Килдэйре в 523 году, и Колумкилле, скончавшегося на острове Айона в 597 году, и положил троих великих святых Ирландии в одну могилу.
Доподлинно известно, что Колумкилле похоронили сначала на Айоне, а когда несколькими столетиями позднее даны напали на западные острова, почитатели святого перевезли останки в другое место. Так же поступили и последователи святого Гисберта: бежали из монастыря Линдисфарн с останками учителя и путешествовали с ними по всему северу Англии, пока не построили над мощами Дарэмский собор.
Лежат ли останки Колумкилле или святой Бригитты в Даунпатрике, неизвестно, но во времена де Курси верили, что в этом городе погребен святой Патрик.
16
Если хотите увидеть нечто равное по красоте побережью Антрима, поезжайте летом в Ольстер, выберите яркий солнечный день и отправляйтесь из Даунпатрика в южном направлении, к Ньюкаслу, а затем направо, к побережью Килкила и Уорренпойнта.
Здесь, на небольшом расстоянии от моря, находятся самые красивые горы во всей Ирландии — Морн. Они отличаются от голубых гор Донегола, не похожи они и на мрачные пики Керри и на дикое высокогорье запада и тем не менее объединены с ними неземным свойством ирландского пейзажа, о котором могу сказать: он лишь наполовину находится в реальности, другая его половина — в потустороннем мире. Все ирландские горы кажутся явившимися нам во сне. Мы карабкаемся вверх, они немилосердно терзают нам ноги, мучают мышцы, так что кровь стучит в висках, и в то же время поднимают наш дух — такого не бывает в более высоких горах Европы. Я забирался на горы Швейцарии и в Африке на краю Сахары и в Ливийской пустыне, но никогда не встречал мистической красоты, отличающей высшие точки Ирландии. Во время своих путешествий по Ирландии я часто думал: вряд ли родила бы эта страна столько святых, если бы была плоской и практичной, как Голландия.
У гор Морн одиннадцать пиков, превышающих в высоту две тысячи футов, а один из них, Слив-Донард, возвышается почти на три тысячи футов. У десяти вершин высота чуть меньше двух тысяч футов. И все эти горы сгруппировались на территории, протяженность которой составляет всего лишь четырнадцать миль, а ширина — семь.
Горы находят одна на другую мягкими складками. Ногами они упираются в сосновые леса, а головами — в облака. Силуэт Слив-Донард окружен вершинами. На фоне неба они кажутся почти такими же высокими, как этот пик, а на деле на тысячу футов ниже. Зеленые воды Ирландского моря едва не забегают в сосновые леса, растущие у горного подножия.
Непросто в жаркий день покорить Слив-Донард. Я атаковал его из Ньюкасла. Одолел почти тысячу футов, пока не добрался до карьеров. Я держался ручья и шел с бьющимся сердцем и болью в ногах. Оставив, наконец, ручей позади, я глянул вниз и увидел, что он берет начало из горного болота. Многочисленные его омуты блестят, словно серебряные монеты, среди коричневого торфа и вереска. По прошествии часа-полутора вы как разумный, неторопливый человек смотрите наверх и видите величественный, широкий гранитный конус пика Слив-Донард. Ваше восхождение закончено! В отличие от горы Гоутфелл на острове Арран или Бен-Невиса, пик не измучает вас на последней миле. У этой горы приличный, миролюбивый характер, в ней нет зла, но есть твердость, за которую вы проникаетесь к ней уважением. Да и себя начинаете уважать, когда дойдете до вершины. Последний участок склона достаточно труден и крут, но есть куда поставить ногу. И вот награда — панорама невероятной красоты.
Взгляните на север — перед вами все графство Даун. Вы видите Даунпатрик на лесистом холме, а внизу великолепная изрезанная береговая линия озера Стрэнфорд и его зеленые островки. Взглянув на северо-запад, вы увидите широкое серебристое море — это Лох-Ней, а на востоке от него горы Белфаст. На западе на многие мили высятся коричневые горы, тянущиеся к небу одинокими хребтами, а на юге — конусообразные холмы. Они в графстве Уиклоу, в восьмидесяти милях отсюда.
Взгляните на восток, в сторону Ирландского моря. Под вашими ногами залив Дандрам, вода в нем голубая, как на Капри, а вдали, против вас, остров Мэн. Он на полпути между Ирландией и Англией и похож на голубой корабль.
Оглянитесь назад, полюбуйтесь горным озером. Кажется, это — ложка воды, выплеснутая из голубого Средиземного моря. Здесь каменоломня, и так странно соприкосновение великого и смешного: из этой горы был добыт камень для мемориала Альберта!
В каждой стране есть красоты, проросшие сквозь сердце людей. Как нам добиться интернационализма, когда в сердце каждого из нас есть уголок, такой дорогой, что мы ни на что его не променяем? Морское побережье графства Даун — и это поймет даже иностранец — место, которое нельзя не любить. В какой бы стране мира ни повстречал я людей из графства Даун, слова «горы Морн» немедленно вызывают в их памяти горные хребты, свет белых стеблей вереска, болотный мирт, коричневую воду в торфяном болоте, жужжание пчел, движение облаков над полями и ритмичный звук волн, бьющихся о скалы.
И с этими воспоминаниями должно прийти нечто, чего не постигает ни один посторонний: ощущение родства с горами, осознание принадлежности к чему-то светлому, вечному, чувство обладания и того, что и тобой обладают, иными словами, иррациональная эмоция, пролившая на землю так много крови, — любовь к родине.
17
Весь этот день я ехал по земле, где по обе стороны от дороги раскинулись широкие поля. На них росли миллионы голубых цветков льна. В середине августа их срывают и укладывают гнить в болота и пруды. Затем разбрасывают по полям для просушки. Этот простой процесс избавляет растения от травянистых отростков. В результате остается стебель из сухих, тонких, как волос, волокон. Прежде чем его назовут «льном», он проходит очистительный процесс.
Нет красивее зрелища, чем цветущий лен на поле Ольстера.
Смеркалось, я въехал в Арму, город красного мрамора. Спокойные улицы ирландского Кентербери всегда будет исполнены романтического настроения, и хотя камень сегодня не рассказывает об античных временах, воспоминания сохранились в истории веры и знаний. На холмах стоят два собора — католический и протестантский. Протестантский собор — маленькое, скромное здание из красного песчаника; католический — внушительное, но малопривлекательное строение. Он стоит на самом высоком холме, и у него две башни. Тем не менее примечателен рассказ об этом соборе. Он был сооружен католиками всего мира «во славу Бога и чести Ирландии». Когда смотришь на эти камни, думаешь, что их купил народ, живущий на краю света. «Интересно, сколько тысяч рабочих трудилось над ним в течение тридцати лет, с тех пор как началось строительство?» — писал Стивен Гвинн.
Спокойствие, свойственное всем кафедральным городам, присутствует и в Арме. Город знал мир, бурю и снова мир. Святой Патрик основал свою церковь в 432 году. Согласно красивой легенде, когда святой торжественно освящал это место колоколом, книгой и святой водой, из рощи вышла робкая олениха, а за ней олененок. Их удивила толпа, собравшаяся на странный обряд. Некоторые люди готовы были убить животных, но святой упрекнул их, преподав первый наглядный урок христианской любви: он взял на руки дрожащего олененка и отнес его вниз с холма, где отпустил. Мать последовала за детенышем. Затем святой вернулся на то место, откуда вышли олени, и сказал, что здесь будет стоять алтарь.
