— Если он был осведомлен о том, что планируется, и получил вознаграждение за помощь, то становится соучастником преступления. — Франческа несколько преувеличила. Хороший адвокат с легкостью бы доказал, что фактически ее никто не похищал.
— Ваш муж может также быть обвинен в сокрытии краденого, — добавил Брэг.
Им обоим было хорошо известно, что осведомленность о преступлении сама по себе не является преступлением.
— Разумеется, Даниэль не знал, что вас там заперли, и он никогда не торговал крадеными картинами! — воскликнула Марши, побледнев еще сильнее. — У нас и так много проблем, бог мой, зачем нам еще и эти!
— Тогда что вас пугает?
— Мы едва сводим концы с концами. Сейчас такая трудная жизнь. Но вам-то откуда об этом знать, верно, мисс Кэхил?
— Кто обратился с просьбой к вашему мужу предоставить ему помещение галереи на один день? — мягко спросил Брэг.
Во взгляде Марши мелькнула ярость.
— Не знаю! Он мне ничего не сказал. Он не посвящает меня в свои дела. Даниэль всегда был таким. — Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Франческе стало жаль несчастную женщину.
— Миссис Мур, я не сомневаюсь, что ваш муж не представлял, для чего будет использована галерея. Я также уверена, что его запугали, чтобы он не выдал имя человека, с которым имел дело. Если он расскажет нам правду, против вас не будут выдвинуты обвинения. Я вам обещаю.
Марши подняла голову. Брэг сделал шаг вперед.
— Я не предъявлю вам обвинение, миссис Мур, ни я, ни окружной прокурор, но только в том случае, если ваш муж стал жертвой чьей-то хитрой комбинации, как и мисс Кэхил.
— Он никогда со мной не делится своими проблемами, — выдохнула Марши.
Раздался стук в дверь, и Брэг повернулся.
— Понимаю, вы очень расстроены, — продолжала Франческа. — Вы уверены, что он никогда не упоминал в разговоре, что собирается предоставить кому-то помещение?
Марши не успела ответить, как к ним подошел Брэг. В руках его были фотографии, которые он протянул Марши. Франческа мельком увидела Билла Рэндла, держащего за руку невысокую бледную девушку, сестру, рядом стояла их мать.
— Этого человека вы видели у галереи и около дома? Женщина вглядывалась в лица.
— Нет. Это не он.
Франческа вздрогнула. Это невозможно! Брэг взглянул на нее с удивлением:
— Вы уверены?
— Конечно уверена. Я никогда не видела этого человека.
Внезапно Франческа ощутила чудовищную усталость. У нее был долгий и тяжелый день, а впереди еще много дел. Переступив порог дома, она обратилась к слуге:
— Есть кто дома, Фрэнсис? — Она с удовольствием бы провела время в одиночестве, закрылась бы в кабинете отца, попросила принести ей туда горячий ужин и бокал вина и погрузилась бы в размышления о расследовании.
Откровенно говоря, больше всего ей хотелось привести себя в порядок и отправиться в Харту. Разве не должна она сообщить, что Билл Рэндл не тот вор, которого они ищут? И о том, что Мэри сбежала? Она с волнением представила, как он отреагирует на столь шокирующие новости. Может, тогда он перестанет обвинять себя в том, что она оказалась в таком непростом положении.
Через минуту Франческа приняла решение, что немедленно поднимется к себе, умоется, подкрасит губы, добавит несколько капель духов и поедет к Харту. Иногда полезно взять быка за рога.
— Мистер и миссис Кэхил уехали на ужин в клуб «Метрополитен». Просили передать вам на случай, если вы решите к ним присоединиться, — подробно излагал Фрэнсис. — Однако к вам посетительница, мисс Кэхил. Она дожидается уже около часа.
Франческа была удивлена.
— Это Сара Чаннинг? — Она повернулась налево, заглядывая в гостиную, и похолодела. С обитого золотой парчой дивана ей навстречу поднялась женщина. Это была Роуз Купер.
— Нам надо поговорить — предупреждаю, у меня мало времени, надо возвращаться, — нервно произнесла она.
— Я вызову тебе кеб, — поспешила успокоить ее Франческа. Пройдя в уютную гостиную, отделанную в голубых с золотом тонах, она оправилась от шока и уже увереннее посмотрела на Роуз. — Удивлена, что ты проделала столь долгий путь, чтобы увидеться со мной. — Она заметила на столике чай и печенье. — Что случилось? Ты так нервничаешь.
— Да, я нервничаю! — Роуз повысила голос, зеленые глаза сверкнули. — Франческа, речь пойдет о твоем портрете.
Роуз прошлась по комнате, бросая на нее многозначительные взгляды.
— Я солгала тебе. И чувствую себя виноватой. Ты так мне помогла, когда убили Дейзи. Прошлой ночью она мне снилась. Такая же красивая, как раньше! — Глаза Роуз увлажнились. — Утром мне показалось, она приходила ко мне наяву. Дейзи злится на меня за ложь, ты ведь ко всем так добра.
— О чем ты солгала?
Роуз ответила не сразу.
— Я знала о портрете. Мне рассказала Дейзи.
Откуда о портрете известно Дейзи?
— Дейзи рассказала тебе о моем портрете?
— Да.
Франческа подошла ближе. Интересно, Роуз его видела? Она знает, что Франческа изображена без одежды? Что ей надо на самом деле? Может, она и есть воровка? Роуз организовала всю аферу?
— Я не представляла, что Дейзи известно, что Харт заказал мой портрет. Он не виделся с ней после 28 февраля, когда я приняла его предложение. Получается, он поделился с ней этим раньше, когда она еще была его любовницей.
— Я не знаю, когда Харт ей рассказал и рассказал ли, но я узнала от Дейзи. Она ревновала, когда поняла, что Харт от тебя без ума.
Франческа старалась разобраться. Харт не мог рассказать Дейзи о портрете после того, как было объявлено о помолвке, в этом она уверена. Значит, Дейзи узнала о существовании портрета в середине февраля, вскоре после того, как поселилась в доме Харта. Франческа приняла решение позировать обнаженной в конце марта. Колдер не стал бы этим с кем-то делиться, особенно с Дейзи.
— Тебе известно, где портрет?
Роуз широко распахнула глаза в испуге.
— Нет! Просто мне показалось неправильным, что я солгала тебе, ты ведь самая добрая женщина из всех, кого я знаю. Ты помогаешь людям, Франческа, и ты помогла мне. Мне не хотелось, чтобы ты страдала. — Она посмотрела ей прямо в глаза.
— Что еще ты можешь сообщить, Роуз?
Женщина молчала.
— Ничего.
Франческа ждала.
— Если бы я знала, где портрет, обязательно бы помогла. «Почему ее слова кажутся заранее отрепетированной речью?» — подумала Франческа.
— Кто еще знает, Роуз?
— Не понимаю тебя.
— Ты говорила Фарру?
— Я не помню, обсуждали мы с ним портрет или нет.
У этой свиньи всегда только одно на уме.
