Погружаясь в тайны креста, я узнал и другое. В Индии — прародине многих народов — его называют не крестом, а ваджрой. Ваджра — это сияющие лучи божественной благодати, расходящиеся из Единого центра. Так вот почему в центре креста тенгриане выделяли круг — он символизировал солнце, центр мироздания! От него в четыре стороны расходятся лучи. Значит, в древности крест складывался не из пересечения двух линий, он был из четырех лучей и солнца. Отсюда традиция — золотить кресты, украшать их драгоценными камнями, они — знаки Небесной, Солнечной природы… Церковь позже, переняв эту традицию тенгриан, не задумывалась, что крест в христианстве символизировал совсем иное: орудие пытки и смерти.[96]
Все говорило за то, что действительно Георгий первым из жителей Римской империи узнал о духовной культуре кипчаков-тенгриан и принял ее. Вот почему тюркский равносторонний крест и стал — Георгиевским крестом! А случилось это как раз в начале IV веке, о чем сообщает и история христианства… Крест появился после встречи юного Григориса с кипчаками — не раньше и не позже.
Символ религии не мог быть элементом случайного совпадения. Равносторонний крест тому свидетельство — его подняли, и он засиял над храмами Армении, Кавказской Албании, Иверии… Прежде этого нигде не было.
А дальше, судя по записям Фавста Бузанда, там, у Дербента, случилось непоправимое, страшное. Юного Григориса постигла ужасная смерть: его привязали к хвосту дикого коня и пустили по степи вдоль берега моря… Кто совершил эту казнь? Непонятно. Летописец не вполне ясно описал подробности, он лишь констатировал факт.
В его тексте точно названо лишь место, где разыгралась трагедия, — город Дербент.
«Железные ворота»
Григорис, Джарган, Гюрджи, Георгий… Слишком многое начинало совпадать в этой туманной истории. Порой все обретало мистические оттенки, слова становились теплыми или холодными, пустыми или осязаемыми. Иногда я ощущал даже страх, когда вдруг находил в случайно оказавшейся у меня книге то, что не мог найти в десятках других (будто кто-то заботливо следил за ходом моей работы)… Что это? Закономерность? Или нечто иное? Трудно сказать, но быть равнодушным я просто не имел права. Знания же не появляются из ничего, они даются человеку, и не взять их нельзя… Словом, потребовалась экспедиция.
Я решил во что бы то ни стало ехать в Дербент и искать там могилу святого Георгия хотя бы потому, что видел ее во сне и кое-что уже знал о ней…
Дербенту, по мнению местных археологов, пять тысяч лет, долго он был столицей Шелкового пути, объектом многих войн. Город-крепость стерег единственный на Кавказе проход из Европы в Азию — для этого его, собственно, и построили. Сейчас он, конечно, ничего не охраняет. Давно появились другие дороги, которые отодвинули в прошлое и Шелковый путь, и его крепости.[97]
Прежний Дербент умещался между двух стен, отсекавших город с юга и с севера: четыреста метров в ширину, два километра в длину, вот и весь город. Стены его сохранились поныне, они по-прежнему тянутся от горы, которая слилась с древней крепостью, до берега моря. Когда-то стены уходили в море, потом их частично разрушили. Разрушили и ворота, которые кормили город и дали ему название «Железные ворота». Население Дербента было невелико — несколько тысяч человек, большой город просто не уместился бы в каменном ложе. Но неприступные стены помогали горстке людей выдерживать любую осаду. Торговля здесь не стихала ни днем, ни ночью. Эта древняя традиция сохранилась — с базара начинается и заканчивается город для большинства приезжих. Нельзя утверждать, будто в современный Дербент пришло запустение. Но и не скажешь, что город процветает, как в былые времена. Он гордый, как старец, которого забыли родственники. Живет своей жизнью — горожане унаследовали прекрасные лица предков, но не помнят их великих дел. Людей веками отлучали от истории своего города, своего народа, и они послушно все забыли.
Дербент был крупнейшим городом в Кавказской Албании — древнем государстве с высокой культурой. Его народ одним из первых на Кавказе обрел образ Бога Небесного… Не случайно в Коране Дербент назван «священной землей», о городе говорил сам Пророк… Но где потомки тех небесных албан? Нет на Кавказе народа с таким именем: забыто! Теперь, даже глядя на албанские храмы, на развалины крепостей, они, люди с внешностью албан, не вспоминают предков! Они говорят об иранских или арабских правителях, которые якобы строили здесь эти храмы и крепости.
Когда я сказал, что еще до появления здесь мусульманства святой Георгий (или Григорис) был первым епископом Албанской Церкви, на меня посмотрели, будто я говорил по-китайски. Здесь мало кто слышал, что вплоть до середины VI века в их городе размещался патриарший престол Кавказа (а может быть, и всего христианского мира?!). Что в центре Дербента — к югу от северной стены — был убит святой Георгий, их духовный отец. Там прежде стоял храм в память святого Георгия…[98] Когда и как порвалась связь времен и люди стали безразличными даже к себе? Не знаю.
Порою кололи обида и даже стыд, особенно за ученых, которые в древнем Дербенте находят только иранские и арабские надписи, но подчеркнуто не замечают албанские и тюркские, которые рядом. Кому-то, видимо, очень нужно так — косым глазом — смотреть на мир. Чтобы другие люди считались диким, бесписьменным народом…
Для экспедиции мне требовались помощники, но как их отыскать среди забывчивых людей? Обратиться к местным ученым?.. Да если бы они хоть что-то знали о святом Георгии и его могиле, наверняка, объявили бы о ней задолго до меня. А в одиночку, без помощников, сквозь дербентские лабиринты не пробиться — здесь иголку в стоге сена отыскать в сто раз легче, чем надмогильный камень. Дербент и его окрестности — без преувеличения, огромное кладбище: кругом тысячи разных могил, известных и давно забытых.
Скольких же людей состарил этот мир, а сам не состарился…
Я понимал, после той страшной смерти, устроенной Георгию, его тело (вернее то, что осталось от него) не смогли бы увезти далеко. Его могила вблизи места гибели — но не в городе. Косвенным тому подтверждением служило и одно из старинных названий Дербента — «Ворота Джора» (Джарган — Джар-хан — Джор-хан — Джор).
Конечно, слова «окрестности Дербента» в Москве звучали убедительно, но на месте этого ориентира было мало. Требовалось сузить границы поиска: если окрестности Дербента называли «Гуннским проходом», рассуждал я, то, по правилам топонимики, искать нужно селение или местность, названия которых созвучны слову «Джарган». Были и другие варианты тюркского произношения: «Гюрги», «Гюрджи», «Джюрджи». Среди этих «джикающих» звуков история хранила тот, единственный…
Григорис — Георгий
Почему именно эти звуки заинтересовали меня? Поясню. Фавст Бузанд назвал проповедника Григорисом, я предположил, что это светское имя юноши, хотя и переделанное позже на греческий лад. Другим (то есть церковным) оно не могло быть. Тюрки назвали его Джарганом, что созвучно словам «отважный», «храбрый до безрассудства». Такое прозвание явно имело смысл — только отважный пойдет в стан превосходящего врага и будет там проповедовать свои идеи и веру.
«Григорис» и «Джарган» — сходства на первый взгляд немного. Однако при написании латинскими и греческими буквами имена выглядят почти одинаково и читаются тоже одинаково. (Напомню, окончание «-ис» в имени Григорис — дань более поздней греческой моде).
Возможно и другое, подумал я, — имени Георгий тогда просто не существовало, оно могло появиться после смерти проповедника. Равно как и другие его имена: Джирджис, Гюргий, Юрий, Егорий, Юрай, Иржи, Джордж, Геворг, Ежи, Георг, Уастыржи… Имен, действительно, много, но все они (что должно бы удивлять, а не удивляет!) относятся к одному человеку.
Однако первыми в этом ряду я поставил «Григорис» и «Джарган»… Так мне казалось правильнее еще и потому, что византийский император Константин Великий, закладывая знаменитый храм святого Георгия, поначалу дал ему имя Григория. Факт, которым трудно пренебречь… То было время, когда в новой столице империи — Константинополе все строилось по-новому, и храмы в том числе.
Едва ли ни первым начинанием Константина — союзника кипчаков! — стал храм в честь святого Григория. Но с VI века за храмом закрепилось имя Георгия. Почему? Историки полагают, что «под влиянием разраставшегося культа Победоносца не только в рукописях, но и на деле храмы, построенные первоначально в честь Григория, переименовывались сперва в простом народе, а потом и в официальных сферах».[99] Возможно… И тем не менее первоначально древние храмы святого Георгия носили в Европе имя Григория — Григориса! Действительно, почему? Любопытно, до VI века церковные деятели оставляли за собой имя, полученное при крещении, то есть светское имя. Первым, кто нарушил эту традицию и сменил себе имя, был римский епископ Иоанн II (533–535 годы папства). В миру его звали Меркурий и, став папой римским, он посчитал свое имя непристойно языческим. С тех пор и поныне в церемониал избрания папы римского вошел обычай: декан кардинальской коллегии, убедившись, что избранный согласен занять трон в Ватикане, задает ему вопрос: «Какое имя ты хочешь принять?» Значит, только с VI века в христианстве появилась традиция менять светские имена на церковные. И возможно, смена именно в VI веке светского «Григорис» на церковное «Георгий» не была чем-то неожиданным — ни для людей, ни для храмов, носящих имена святых людей. Мою растущую надежду подкрепляли и другие доводы… Например, само имя Георгий. В истории древнего мира оно неизвестно. В пору спросить, а было ли оно вообще? Первое его упоминание я встретил у Геродота, который сообщал о скифах-георгой — жителях степной страны Герры. Больше о «георгиях» никто среди греков, кажется, не упоминал и их именем себя не называл.
