Ефраим провел рукой по волосам.
– Крис, сбегай в мою комнату. На столе найдешь две папки, захвати их вместе с моей чековой книжкой и бумажником, он где-то там, думаю в брюках, иди и принеси все.
– Окей.
Крис выглядел уставшим, когда побежал наверх.
Ефраим откинулся на спинку.
– Элеонор, насколько все плохо?
Она попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.
– Я задерживаю за коммунальные, налоги и страховку, но я справлюсь.
Ефраим смотрел то на Элеонор, то на Медисон.
– Вас правда это убьет, женщины, если вы мне сообщите о том, что вам нужна помощь? Это сделало бы мою жизнь во много раз проще, знаете ли?
– Это мои проблемы, Ефраим. Я их решу, я могла бы продать дом. Я найду квартиру достаточно большую для себя и четверых внуков. Мы будем в порядке.
– И что ты будешь делать, если не сможешь продать быстро? – Он посмотрел на детей, и впервые заметил насколько плохо они были одеты.
Даже Элеонор и Медисон нужна была новая одежда. Не только Крису, Медисон не упомянула об остальных.
– Мы справимся, – солгала Элеонор.
– Иисусе, Элеонор, я тебя умоляю, у тебя нет денег, чтобы накрыть стол, а ты считаешь, что справишься? Посмотри на детей. Им срочно нужно к парикмахеру и за новой одеждой. А жить в доме без электричества, воды и отопления тоже не самое лучшее для них.
Элеонор тихо всхлипнула.
– Я справлюсь. Мои детки не попадут в детский дом, – решительно сообщила она.
– Детский дом? Я туда не пойду. Ни хрена не пойду, – сказал Крис, вернувшись в комнату.
– Следи за языком при детях, – тихо пригрозил Ефраим, забирая вещи у Криса. – Сядь, тебя это тоже касается.
Он сел на подлокотник дивана и сложил руки. Крис выглядел напуганным, но старался этого не показывать.
– Я туда не пойду.
Ефраим посмотрел на всех четверых детей, затем глянул на Медисон.
– Иди и сядь со своей семьей, пожалуйста, чтобы я мог говорить сразу со всеми без того, чтобы свернуть себе шею.
Медисон пошла и села между бабушкой и Джил. Ефраим занял кресло.
– С чего начнем? – размышлял он, и обратил взгляд на Элеонор. – Сколько ты задолжала за дом?
– Нисколько. Он полностью мой.
Это его смутило.
– Тогда почему тебе отказали в ссуде?
Она беспокойно сжимала руки на коленях.
– Из-за возраста и еще я не вносила достаточно, чтобы покрыть счета как таковые. Крыша оказалась дороже, чем я думала.
– Они отказали тебе из-за нас? – спросила Джил.
Элеонор неохотно кивнула.
– Они сказала, что не считают правильным давать ссуду мне, потому что у меня так много иждивенцев. Если я не заплачу вовремя, они не хотели выгонять из дома детей.
– Проклятье, – пробормотал Крис. – Так и знал, что это моя вина.
– Нет, не твоя, и не смей так говорить! – горячо потребовала Элеонор.
– Бабушка, у меня есть двенадцать тысяч долларов, ты можешь взять их, – сказала Медисон, радуясь тому, что Ефраим взял на себя то дело и вернул их.
Ефраим поднял руку и в тот же момент бабушка сказала:
– Нет.
– Это твои деньги, Медисон, держи их в банке, – сказал Ефраим. Он снова обратил свое внимание на Элеонор. – Сколько ты должна?
Её пальцы замерли.
– Более пятидесяти тысяч долларов.
– Бабушка, – Медисон не верила своим ушам.
– Сначала адвокаты, а потом еще крыша и фундамент – все это стоило больше чем, я рассчитывала, и я не могла дополнительно сдать комнаты. Все вышло из-под контроля.
– И из-за того, что я больше не платил за вторую комнату, у тебя, в конце концов, пошли убытки, – добавил Ефраим. Она кивнула. – Сколько ты хочешь запросить за дом?
– Боюсь, что я не получу больше двухсот тысяч. Дом старше всех домов в округе. В прошлом году Томпсоны продали свой дом, который примерно того же размера и новый и они получили двести шестьдесят. Я не питаю больших надежд.
– И мы отправимся в детский дом? – спросила Джил.
– Я не собираюсь туда, и они тоже не пойдут. Я найду работу, – твердо сказал Крис.
Ефраим вздохнул и подтолкнул одну папку в сторону Криса, а другую Элеоноре.
– Что это? – хором спросили они.
– Откройте.
– Что это значит? – поинтересовался Крис.
– Это значит, что ты не поедешь в детский дом. Это значит, что теперь ты Кристофер Уильямс.
– Что? – повысил он голос, – Ты меня усыновил? Как? А разве это не занимает несколько месяцев?
– Да, я тебя усыновил. Я спросил твою мать, и она решила, что обеспечить твое будущее лучше, чем выбрасывать тебя на улицу, поэтому она подписала документы. Что касается своевременности усыновления, я оказал пару одолжений.
– Без брехни? – настороженно спросил он. Крис думал, что это могла быть шутка, он не доверял с легкостью.
– Без брехни. Ты теперь официально мой ребенок, – сообщил Ефраим, подмигнув.
Крис улыбнулся.
– Прекрасно, – сказал он признательно.
– Я не понимаю, у меня уже было попечительство. Эмма подписала его. Я заплатила адвокату довольно круглую сумму, должна сказать.
– Боюсь, что Кенди соврала. У нее не было опекунства над Джошуа. Ефраим был добр и позаботился обо всем прежде чем что-либо могло произойти.
– Итак Джошуа теперь мой? – спросила Элеонор, улыбнувшись сквозь слезы.
– Да, Кенди потеряла все права год назад. Я заставил отца мальчика поступить правильно.
– А что со мной? – спросила Джил.
– Кенди отказалась от тебя в пользу бабушки, когда вы переехали. Все улажено.
– Отлично и все что у нас всех есть – это семья. Я взвинчен, поэтому не сердите меня, но какая разница, если мы на грани того, чтобы стать бездомными? – спросил Крис, когда Джошуа забрался к нему на колени. Крис обнял мальчика за маленькие плечики.
– Вы не потеряете ваш дом. Все только начало меняться. – Ефраим открыл чековую книжку и заполнил чек.
Он передал чек Элеоноре.
– Передадите мне подписанные бумаги в понедельник.
Элеонора взяла чек дрожащей рукой, при виде цифры она округлила глаза.
– Ефраим, что происходит? Ты не можешь себе этого позволить.
Ефраим пожал плечами.
– Я живу здесь, потому что не люблю жить один, а не потому что не могу себе этого позволить. Я очень обеспеченный человек, – сообщил он, равнодушно пожав плечами.
– Вот это, да. – Глаза у Джил стали размером с блюдца.
– По ходу у меня богатенький папочка, – поддразнивал Крис.
– Ты уверен? – спросила Элеонор.
– Да, я люблю этот дом.
Она улыбнулась и кивнула.
– Спасибо, Ефраим. Уверена, что быстро найду квартиру.
– Нам придется переехать? – спросил Джошуа, переведя взгляд на Медисон, – Я не хочу снова переезжать.
