По мнению императрицы, «дети обыкновенно плачут от упрямства либо от болезни, но должно запрещать всякие слезы. В болезни — следует употребить необходимые средства для ее облегчения, не обращая внимания на слезы и стараясь внушить детям, что плач их не уменьшает, а усиливает болезнь и что лучше преодолевать ее бодростью духа и терпением. Мысли же их стараться отвлечь на что иное или обратить слезы в шутки… Если в чем-либо приставники отказали детям, то чтобы криком и плачем не могли выпросить».
Далее Екатерина пишет «Об истинном познании Бога», присовокупляя, что, «когда идет речь о Законе (о христианской вере), тогда неинако отзываться при детях, как с достодолжным почтением».
По словам императрицы, «телесная сила обнаруживается в преодолении труда, а душевная твердость — в подчинении своих желаний здравому рассудку, и потому с самого детства необходима привычка следовать указаниям рассудка и справедливости». Должно приучать воспитанников к беспрекословному повиновению. «Да будет то, что пишет императрица, что бабушка приказала, непрекословно исполнено; что запретила, того отнюдь не делать, и чтобы казалось детям столько же трудно то нарушить, сколько переменить погоду по их хотению… Кто с младенчества не поважен повиноваться приказанию и совету родителей и приставников, тот, созрев, не в состоянии будет слушать советов здравого рассудка и справедливости. Чего дети повелительным голосом требовать будут, того не давать…»
«Кто не слушается, — продолжает Екатерина, — тот болен, и должно поступать с ним как с больным, лишив развлечений и забав, свойственных здравому, пока болезнь его кончится с возвращением здравого рассудка, т. е. с послушанием и покорностью».
Императрица требовала, чтобы царственные дети не только не мучили и не убивали животных, как, например, птиц, бабочек, мух, но чтобы имели попечение о принадлежавших им собаках, птицах, белке и даже о цветах в горшках, поливая их. Все же, оставляемое ими без призрения, приказывала отбирать от них.
Ложь и обман запрещались как детям, так и «приставникам», даже в шутку. Приказано было: «если кто из воспитанников солжет, то в первый раз выказать удивление тому, как поступку странному, неожиданному и неприличному; если опять солжет, то сделать виновному выговор и обходиться с ним холодно и с презрением, а буде, паче чаяния, не уймется, то наказать, как за упрямство и непослушание».
Императрица предписывала: «отдалять от глаз и ушей их высочеств все худые примеры и чтобы никто при детях не говорил грубых, непристойных и бранных слов и не сердился».
«Главное достоинство наставления детей, — продолжает Екатерина, — состоять должно в любви к ближнему (не делай другому, чего не хочешь, чтоб тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательстве ко всем людям, в ласковом и снисходительном обращении со всеми, в добронравии, чистосердечии, в удалении гневной горячности, боязливости и пустого подозрения…»
По словам императрицы, «истинная смелость состоит в том, чтобы пребывать в том, что долг человеку предписывает».
По ее мнению, надлежало отдалять от детей все то, что могло бы испугать их, но если они чего боятся, то приучить к таким предметам исподволь, сперва издали, а потом подходя ближе, стараясь рассеять их опасения доказательствами, доступными детскому понятию, но «основанными на истине», либо обратить их страх в шутку. С такой же целью было приказано «приставникам» не выказывать опасений при громе, буре и в других случаях и приучить детей не бояться пауков, мышей, собачьего воя, качки кареты или лодки, а также чтобы они видели, как лягают и топают ногами лошади, и подходили к ним. Приказано также приучать детей ходить по таким местам, где они могут споткнуться без опасных последствий; если кто из них упадет, не спешить без нужды на помощь и дать время встать самому; в случаях же, когда нужна помощь — подать ее не торопясь.
Насчет учтивости императрица полагала, что «она основана на том, чтобы не иметь худого мнения ни о себе самом, ни о ближнем… Человеколюбие, уважение ближнего, внимание к каждому да послужат основаниями учтивости».
«Противны учтивости: во-первых, природная грубость и невнимание к тому, что другим нравится или не нравится; во-вторых, пренебрежение к людям, выказываемое взглядами, словами, поступками и движениями; в-третьих, насмешки, умышленные споры и противоречие и, в-четвертых, привязчивость и пересуды. Но и лишняя учтивость несносна в обществе… Приучать детей, чтобы не перебивали никому речи, не спешили сказывать свое мнение, не говорили слишком громко или утвердительно, а просто, не возвышая голоса».
Насчет «поведения». Императрица полагала, что оно во многом зависит от общества, в котором будут дети, и потому следует быть весьма осторожными в выборе окружающих их людей. По мере приближения воспитанников к юношескому возрасту необходимо показать им мало-помалу свет, каков он есть, и стараться внушить в них осторожность от пороков и порочных людей… «Способ не быть обманутым в свете, — говорит Екатерина, — знать свет… Необходимо уменье различать свойства людей и в каких случаях прилично не обращать на то внимания… В ком кет ни добродетели, ни учтивости, ни доброго поведения, ни знания людей и вещей, тот никогда не будет достоин почтения».
По мнению императрицы, главное дело «приставников» состояло в том, чтобы дать питомцам здравое понятие о вещах и внушить им правила добродетели, послушание к императрице, почтение к родителям своим, любовь к истине, благоволение к человечеству, снисхождение к ближнему, показывать им все, как оно есть и как быть должно… Учение же должно было служить единственно к отвращению праздности, к развитию природных способностей и для привычки к труду. Приказано было учить детей в те часы, когда они сами изъявят к тому охоту, не более получаса сряду[25] и оканчивать прежде, нежели станут скучать. За учение не бранить, но если учатся хорошо — похвалить… По мнению императрицы, «страхом научить нельзя, ибо в душу, объятую страхом, не более вложить можно учения, как на дрожащей бумаге написать».
Насчет предметов, которым должны были учиться великие князья, находим в «Наставлении» следующие правила: «Языкам учить детей не иначе как в разговорах, но чтобы при том не забывали своего языка русского… К изучению иностранных языков присоединить полезные познания, как, например, учить минералогию на латинском, ботанику на немецком, зоологию на французском языке, но не все предметы вдруг, а последовательно один за другим. Чтение Евангелия на разных языках и сличение их с русским дает достаточное знание некоторых, в разговоре необычных (мертвых?), языков, как, например, греческого, владея коим, воспитанники могут приобрести многие полезные сведения». «Сперва учить: чтению, письму, рисованию, арифметике; не худо учиться и письму под титлами (abreviation). Затем последуют: география, хронология, астрономия и математика, но запрещается принуждать детей твердить много наизусть». Весьма знаменательно, что для первоначального образования императрицей избраны большей частью предметы, которые требуют от обучающихся памяти, именно: языки, хронология, география. Далее следуют «история, законы российские, не узнав коих, невозможно знать и порядки, коими правится Россия…» «Русское письмо и язык надлежит стараться, чтобы знали как возможно лучше». «Желательно, — писала императрица, — чтобы они прошли военную, сухопутную и морскую службу, от первоначальных оснований до высшей части их, и получили о них основательное понятие».
Сверх того предполагалось обучать царственных детей верховой езде, фехтованию, вольтижированию, плаванию, ружейным приемам «и всему тому, что телу придает силу и поворотливость…» «Доброй походке и наружности ничем лучше выучиться нельзя, как танцеванием…» Если дети изъявят охоту «точить» или заниматься каким-либо другим ремеслом, то не отвращать их от сих занятий.
Великих князей, в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет, надлежало упражнять сведениями, относящимися к изучению России, и в этом должны состоять главные предметы их занятий. К достижению этой цели, по мнению императрицы, могли служить карты России и каждой из российских губерний, с описанием почвы, растений, животных и основных направлений «народной промышленности», а также виды примечательных мест, городов и строений; сведения о течении судоходных рек, о состоянии крепостей и дорог, описание народов, живущих в каждой губернии, их одежды, нравов и обычаев. Кроме того, в числе предметов обучения были указаны и судопроизводство страны, финансы, образование и содержание войск, попечение о больных, дряхлых и неимущих.
Мы не случайно остановились на тех принципах, которые были заложены в воспитании Александра. Это были прекрасные, умные принципы, и они вполне соответствовали хорошо сбалансированной, здоровой натуре великого князя. Но зловещая дворцовая интрига властно вторгалась в его жизнь, заставляя закрываться, лукавить, притворяться, хитрить. К тому же Екатерина, если уж благодетельствовала, то претендовала на ответные чувства, что уже являлось одной из форм насилия. Не случайно Александр, возмужав, еще при жизни императрицы с горечью и неприязнью высказывался о Екатерине, которая так и умерла в неведении относительно действительного отношения к ней любимого внука.
