в дурацкую школьную форму, а в синее платье в горох, с v-образным вырезом длиной выше колена и рукавом три четверти. Май выдался действительно тёплым, и можно не надевать пиджак. Но я всё-таки беру его с собой, так, на всякий случай.
Волосы оставляю распущенными, наношу минимальный макияж и несколько секунд смотрю на своё отражение в зеркале. Оставшись вполне довольной, хватаю рюкзак и выхожу из комнаты.
Аверин совсем недавно пришёл с ночной смены, кстати, уже со второй ночной подряд, и сейчас, наверное, спит. А значит, либо я иду пешком, либо мама сама меня отвезёт.
Лучше бы пешком…
Спускаюсь вниз и выхожу во двор. Мама уже ждёт меня в машине, и я быстро забираюсь на пассажирское сиденье. Пристегнувшись ремнём, ставлю рюкзак на колени и демонстративно отворачиваюсь к окну.
Мама выезжает со двора на улицу. Пультом закрывает ворота и начинает двигаться к выезду из посёлка. Время от времени я чувствую её взгляд на своей щеке, но и не думаю поворачиваться. Я не разговариваю с ней. Не хочу. Да, обижена. И она вполне может считать меня бунтующим подростком. Мне всё равно.
– Варь, сколько это будет продолжаться? – она наконец нарушает тишину, когда мы встаём на светофоре перед выездом на шоссе.
Я молчу. Что я должна ей ответить? Пропасть между нами впервые в жизни таких размеров, что её просто так не перешагнуть.
– Варя, – мама дотрагивается до моего плеча. – Я между двух огней, понимаешь? Ты – моя дочь. А он – мой будущий муж. Скажи, что мне делать?
Дёргаю плечом так, чтобы скинуть её руку. Практически вжимаюсь в дверь. Смотрю на мать, не скрывая обиды.
– Я не прошу тебя выбирать. Я прошу не обвинять Остапа во всех грехах и не запрещать мне с ним общаться. По-моему, это будет справедливо.
Мама тяжело вздыхает. Включив поворотник, наконец выползает на шоссе и берёт курс на школу.
– Знаешь, когда у тебя будет дочь, я посмотрю, как ты «не будешь» лезть в её жизнь. Остап, может, и неплохой. И да, я вполне могу допустить, что он может измениться к лучшему. Но у тебя ещё будет куча поклонников. Зачем сходить с ума по первому встречному? Ты ведь делаешь это, просто чтобы насолить Денису!
Господи, да это смешно!!
– Да не крутится весь мир вокруг твоего Дениса! – выплёвываю я со злостью. – Мне плевать на него!
– Боже, Варя! Что с тобой случилось? – мама кривится, словно от боли. – Откуда столько злости? А потом ты будешь говорить, что Остап тебя не науськивает?
– Остап меня не науськивает, – отрезаю я. – Просто у меня глаза есть. И уши. А у тебя они есть?
Чёрт! Зачем я это сказала?
Вижу, как мама с обидой поджимает губы и теперь смотрит только вперёд. Похоже, разговор закончен…
Ну и ладно. Значит, пусть так и будет. Значит, вот такие у нас теперь отношения!
Отворачиваюсь. В уголках глаз начинает щипать от непрошеных слёз.
– Я всё понимаю, Варь, – мама вновь начинает разговор. – У тебя сейчас сложный период. Переезд, юношеский максимализм, много уроков, наша свадьба…
– Так, стоп! – перебиваю её. – Не надо перекладывать всё на меня. Дело не во мне, мам. Дело в вас!
– Варя! Перестань! Почему ты такая агрессивная? Ты же никогда не была такой!
– А ты никогда не была такой глухой и слепой! – я резко отстёгиваюсь. Едва она тормозит возле школьных ворот, распахиваю дверь. – Твой Денис – изменник! – выплёвываю напоследок, уже не в состоянии сдерживаться.
Выскакиваю из машины. Даже не смотрю на мать и на реакцию, которую произвели на неё мои слова. Если останусь, уже не смогу остановиться.
– Варя! – раздаётся голос матери за спиной, но я не оборачиваюсь.
Пускаюсь бегом через школьный двор и сразу залетаю в школу. Низко опустив голову, глотаю слёзы. Бегу вверх по лестнице на третий этаж, а оттуда прямиком к заветной двери подсобки. Врываюсь в неё, закрываю дверь и запрыгиваю на парту. Позволяю себе немного поплакать, ведь до прихода Остапа есть ещё около семи минут.
Потом достаю из рюкзака зеркало и тщательно прячу следы того, что только что распускала нюни. Не хочу, чтобы Остап вновь увидел мои слёзы. Он может подумать, что я сомневаюсь в своём выборе. Он уже и так предположил, что когда-нибудь я встану на сторону матери. Но этого не будет, я в себе уверена!
Что бы он ни сделал. Что бы ни сказал. Я всегда буду выбирать его! У меня, вообще-то, есть глаза, чтобы понимать, кто тут действительно плохой. Это Аверин! Он – зло!!
Остап пробирается в подсобку незаметно. Беззвучно подходит ко мне, и я вздрагиваю от неожиданности, когда он касается моего плеча.
– Привет, – я расплываюсь в улыбке и, спрыгнув с парты, льну к его груди. Уткнувшись носом в ворот рубашки, начинаю сбивчиво шептать: – Как ты? Я так соскучилась по тебе… Опять целый день будем порознь… А вечером сможем увидеться? Или после школы погулять?
Остап крепко меня обнимает. Прижавшись носом к моей макушке, делает глубокий вдох… потом выдох.
– Я тоже скучал, – говорит он тихо. – И сегодня, если у тебя есть такая возможность, я планирую забрать тебя на целый день. После уроков, конечно.
Я мягко отстраняюсь. Смотрю в его лицо, потом на его одежду. До меня вдруг доходит, что сегодня Остап выглядит кардинально иначе. Очень прилежно, как-то даже слишком правильно.
Волосы не торчат, как обычно, в разные стороны, а причёсаны вперёд и немного набок. Вместо привычных футболки и толстовки – рубашка и пиджак. Хотя вместо брюк Остап надел джинсы, но они тёмного цвета и без единой дырки. Его обычный бунтарский вид полностью исчез! Однако Остап всё равно выглядит бунтарём, потому что это нельзя стереть из его дерзкого взгляда. И его лукавая улыбка говорит о том, что он готов бунтовать всю жизнь. Именно этим он и цепляет в первую очередь. И лишь немногие могут разглядеть в нём ум, доброту, стремление к справедливости…
– Тебе не нравится, да? – Остап хмыкает и щёлкает меня по носу.
– Мне?… – да я просто ошеломлена, вот и всё. – Очень нравится!
– Обманываешь? – парень лукаво прищуривается.
Я отчаянно качаю головой, а он вновь прижимает меня к себе и целует с нежностью в губы.
Стояла бы здесь вечно, если честно. Только вот звонок уже через минуту, и нам пора идти…
– Нам пора, да? – Остап будто читает мои мысли. – Ладно… – ладонями проводит по моим плечам сверху вниз. – Ты иди, а я сразу за тобой.
Внутри снова становится больно. Потому что мы не можем жить так, как нам хочется. Нехотя беру свой рюкзак, ещё раз целую Остапа на прощанье и иду к двери. Потом, опомнившись, разворачиваюсь.
– Ты, и правда, отлично выглядишь, – киваю на его костюм. – Тебе идёт
