правилен, в деле рачителен, в общем составе братства почтен, не знает коварства, не любит лицемерия, всяким добрым делом украшен, и водится только добродетелью. Итак, блажен тот, кто всегда служит истине (1)!* * *
Не лжив Господь. Да не будет сего! Ибо Он есть истина. И если вполне знаешь, что Он есть истина и что слова Его нелживы, то почему же остаешься в нерадении, несчастный? Чего ждешь? Что у тебя в мыслях? Кто будет отвечать за тебя? Разве не знаешь, что всякий сам за себя даст ответ Богу (1)?
* * *
Блажен, кто всегда любит истину и не дал уст своих лжи в орудие нечестия, боясь заповеди о праздном слове (1).
* * *
Когда бесы говорили истину, Спаситель не дозволял им говорить. Ибо Истинному благоугодно было, чтобы не через них уверовали в Него, но чтобы истинная проповедь проповедана была истинными проповедниками. Для чего апостолы не могли слышать, когда хвалил их бес? Для того, чтобы горькая речь не западала в чистый слух. А если похвал диавольских, как величайшего вреда, избегали святые, кто возлюбит злоречие? Принимающий на себя всякие виды имеет обычай терпеливо слушающих его даже истиной вводить в обольщение. Поэтому-то Спаситель не принимал от бесов речи, в которой была и правда. Одной влагой напояются и добрые, и худые травы. Дождь, который сам по себе, может быть, и полезен, содействует зловредности трав. Змея, поедая сладкое, тотчас превращает это в горечь. А если перельет яд в кого-нибудь, то горе принявшему его в себя. Так ложь и из истины извлекает самый смертоносный яд, потому-то и в сладких словах ее скрывается несносная горечь (1).
* * *
Кто, оставив истину, прибегает к призраку ее, того это самое убежище предает смерти (4).
* * *
Господь сделался защитником истины и пришел и молчал перед Пилатом, потому что Истина подвергалась насилию. Как другие путем защиты получают победу, так Господь посредством молчания Своего вышел победителем, потому что данью, которой заслуживало Его Божественное молчание, была победа истинного учения. Предлагая учение – говорил, на суде – молчал. Не молчал о том, чем возвеличивал нас, и не боролся против тех, которые оскорбляли. Слова клеветников Его покупались, как венец на главу Его. Молчал, дабы при Его молчании они сильнее кричали, и от всех этих криков венец Его становился более украшенным. Ведь если бы заговорил, то Своей истиной заставил бы умолкнуть то сборище, которое трудилось над изготовлением Ему венца. Осудили Его, ибо Он говорил истину, но Он не был осужден, потому что осуждение стало победой Его. Итак, ничто не вынуждало Его отвечать им посредством убеждения их (в правоте Своей). Он Сам хотел умереть, и ответы были бы препятствием к смерти Его. Молчал, ибо если бы заговорил, то лживость (их) не могла бы устоять перед истиной Его (4).
ИСЦЕЛЕНИЕ ОТ СТРАСТЕЙ (ГРЕХОВ)
В самой крайней степени страсти всего лучше совершенное и строгое воздержание. А под крайней степенью страсти разумеется не сам грех, но греховное движение, расположение ко греху и усилие и как бы желание сделать грех. Итак, когда желание, по-видимому, совершенно берет верх, тогда спасительно строгое и во всем точное воздержание. Когда страсть высится, тогда да будет усилен божественный голод, но да соразмеряется он с силами объемлемого страстью, потому что такую страсть исцелит только продолжительный труд. С усилением греха да увеличивается божественный голод, то есть пост; впрочем, да наблюдается в нем соразмерность с крепостью согрешившего, потому что сильнейшие грехи требуют для исцеления более долговременных трудов (2).
* * *
Если ты, грешник, и в один день согрешаешь до седмижды семидесяти раз (Мф. 18, 22), Бог не затворяет для тебя двери щедрот, если только каешься. Если, ложась спать ночью, и греху дал ты место с собой на ложе, то наутро иди с покаянием в дом ко Врачу, и Он исцелит тебя. Если в продолжение дня прибыл у тебя еще один мучительный гнойный струп, то вечером приступи к порогу Врача, и Он исцелит твои
