того, что приняли мой член.
Он выпустил мой член и потянулся, чтобы шлепнуть меня по заднице достаточно сильно, чтобы оставить там отпечаток и заставить меня зарычать.
— Я мог бы сказать то же самое о твоей красивой попке.
Мы оба рассмеялись, и я наклонился, чтобы поцеловать его, моя рука схватила его за подбородок и удержала именно там, где мне хотелось. Наше веселье улетучилось, когда наш поцелуй стал глубже, и рука Калеба возобновила поглаживания меня по всей длине, его грубые пальцы так чертовски легко от меня оторвались.
Я вонзился в его крепкий кулак и со стоном кончил, а язык Калеба глубже проник в мой рот, крепко целуя меня.
Мое сердце билось ровнее, чем за все долгое время. Вместе, здесь, в облаках, нас ничто не могло тронуть. И долго мы, черт возьми, можем править.
ГЛАВА 17
Я лежал в своей постели в доме Терра, глядя вверх на окно в крыше надо мной и наблюдая за ветвями деревьев, залитыми золотым утренним светом. Они качались взад и вперед под яростным ветром, который сейчас обрушивался на академию, когда зима взяла ее в свои лапы.
Ближайшим к моей комнате деревом был дуб, древнее, сморщенное дерево со стволом настолько толстым, что внутри него легко могло бы поместиться одна или три комнаты. Большая часть его листьев уже опала, желуди разбросаны по земле и собраны белками за последние несколько месяцев. Но один лист остался, цепляясь за кончик тонкой ветки, которая металась взад и вперед над моим подземным убежищем от мира.
Мои глаза следили за движением этого листа, пока мои пальцы играли с длинными прядями волос Сета, и я прислушивался к его учащенному дыханию.
Я все еще ощущал его вкус на своих губах, все еще чувствовал боль от требования его в своей плоти, и все же я чувствовал себя этим листом; еле держался, пока ветер пытался меня сорвать.
Мы украли этот момент для себя. Нас. Украли его и сделали нашим, и я боялся, что в итоге получится из этого выбора. Я боялся, что эта война может отнять у нас и кто, если вообще кто-нибудь из нас, останется, чтобы увидеть другую сторону войны.
Ветер усилился, и я резко вздохнул, когда лист был вырван на свободу, мои глаза следили за ним, пока его бросало взад и вперед, прежде чем он скрылся из виду.
Тиски сжались в моей груди на мгновение, когда они исчезли, и я погрузился в воспоминания о скорби по Дариусу, о том, как я был сломлен его потерей, и о том, что второго шанса больше не будет. Это будет конец. В войне будет только одна победившая сторона, и даже тогда не все, кто сражался за нее, выживут.
Мой Атлас загудел, и я вытащил его из-под подушки и щелкнул уведомление о своем гороскопе.
Доброе утро, Телец.
Звезды рассказали о вашем дне!
Смелый роман в самом разгаре, и ваш разум нашел облако покоя, на котором можно расположиться в небе. Но будьте осторожны: для удовлетворения стремлений вашего сердца потребуется больше смелости, и это хрупкое желание может разбиться так же легко, как и восстановиться. С Марсом на вашей карте вы чувствуете себя храбрым, и это сослужит вам добрую службу в предстоящий день, поскольку на горизонте лежит поиск, с которым вам придется столкнуться с силой, если вы хотите захватить то, что ищете. Остерегайтесь нарастающей волны голода в вашей душе, когда ваша судьба сплетается с судьбой Весов между ветвями судьбы. Кровь может пролиться, и старые ошибки могут быть совершены дважды, если вы не пойдете по этому тернистому пути с осторожностью.
Мое внимание привлек шорох обертки, и я с удивлением посмотрел на Сета, обнаружив, что он проснулся и запихнул себе в рот кусочек шоколада. Он улыбнулся мне, когда я поймал его, отбросил пустой пакетик в сторону и положил свой Атлас.
— Тори забыла о нем вчера, — объяснил он. — На дне ее ящика с носками, под тремя заклинаниями сокрытия и батончиком-приманкой, который она пропитала слабительными, я тоже его съел, но теперь со мной все в порядке. Это был тот, который она хотела, чтобы я получил.
Я рассмеялся, притянув его ближе, чтобы поцеловать, и ощутить сладость шоколада на его губах.
Он отстранился, глядя на меня сверху вниз, в его землистых карих глазах пылал огонь, от которого мое сердце колотилось сильнее, а мой страх снова ускользал в уголки моего разума. Война не казалась такой невозможной, когда он так смотрел на меня.
— У тебя стресс, — сказал он, и между его бровей образовалась складка.
— Мы находимся в состоянии войны, — сказал я в качестве объяснения. Мой взгляд скользнул к часам на стене, которые показывали мне восемь тридцать пять. — И мы опаздываем.
— Ты можешь просто доставить нас туда ровно за тридцать секунд, — указал Сет, его рука скользила по моему прессу, прослеживая линии моих мышц и заставляя мой член затвердеть.
— О, да? Я стал видом транспорта? — поддразнил я, мои слова переросли в стон, когда он обхватил кулаком мой член и начал его поглаживать.
— Ага. Ты моя маленькая транспортная сучка, — согласился он, глядя на меня под собой.
У меня все были еще жалобы по поводу нашего опоздания, но я забыл их все, когда он прижался ртом к моему члену и втянул меня во всю длину к задней части своего горла.
Я выругался, сжимая его волосы в кулаке и сильнее прижимая его к себе, наблюдая, как он захватывает каждый дюйм, рыча его имя, когда желание взяло меня в плен.
Сет жадно застонал, облизывая, его рука двигалась по собственному члену, когда он тоже кончал. Я смотрел на него с колотящимся сердцем и напряжением мышц.
Он был так чертовски хорош, что я кончил через несколько минут, наблюдая, как он глотает с диким желанием, которое было вознаграждено тем, что он тоже кончил, его сперма растеклась по моему животу и пометила меня как своего.
Мы обменялись горячими взглядами, которые обещали продолжение позже, но, взглянув на часы, я понял, что у нас уже нет времени. Я схватил Сета на руки и бросил нас обоих в душ, включив воду и вымыв нас на высокой скорости, прежде чем отправить обратно в свою комнату, вытереть полотенцем и одеть нас обоих на всякий случай. Все было сделано менее чем за минуту, и Сет отшатнулся, приспосабливаясь к ощущению того, что его ноги внезапно оказались в кроссовках
