Взрослая женщина от такой чехарды предметов дочери, купленных для нее с большим трудом, порой на последние деньги, стала нервной и взвинченной до предела. Любая подруга дочери стала для нее врагом первой величины. Дом стал адом.
Дочь повадилась гулять по вечерам, перед прогулкой стала требовать деньги на карманные расходы, ведь Инесса Евгеньевна ей давала карманные деньги!
Дочь запугивала мать, угрожала ей жалобами отцу, доставала ее по всем статьям.
Мать заболела, сил встать у нее не было, она сказала:
— Я не пойду на работу, мне плохо.
— Ты, чего, мать! Мне деньги нужны, а она болеть вздумала!
Мать дошла до неконтролируемых рыданий, сквозь рыдания дочь продолжала ее обвинять в своей плохой жизни. Мать стала истерически кричать проклятия.
Дочь спокойно сказала:
— Выпей воды, это я из-за тебя боялась дома одна сидеть! Это ты во всем виновата! Не кричи на меня. Ты зачем меня к бабушке посылала? Она меня за косы таскала!
Наверно было за что, — подумала Полина, выпив воду после таблетки, а сказала:
— Инна, сама бери ключи от квартиры, открывай и закрывай дверь за собой.
Дочь ушла гулять, уверенная в своей правоте. Мать полежала, встала, занялась домашними делами, делиться такими событиями ей не хотелось.
Мать Паши тоже почувствовала временное влияние Инессы Евгеньевны, поначалу она радовалась, что сын пожил в достатке, по-человечески, с компьютером в квартире, с отцом пообщался.
А сын… он по возвращению от отца стал унижать мать своим высокомерием, своими новыми знаниями. Говорил ей, что она глупая, ничего в жизни делать не умеет, ничего не понимает.
Паша круто изменился, он излучал презрение в адрес матери, которая не знала, что ей делать. Парень с достоинством носил вещи от Платона и Инессы Евгеньевны, и полностью отказывался носить ту одежду, что покупала ему мать.
Сам Степан Степанович в очередной раз, выручив Инессу Евгеньевну от нападения, возвратился в свою холостяцкую берлогу. Он рвался к ней, но понимал, что это невозможно. После нее его не интересовали две его бывшие женщины, он им отдавал деньги на детей, а сам жил достаточно экономно, да и не так много он и получал, чтобы все были счастливы. Поэтому Степан Степанович не мог решить проблемы своих детей на уровне Инессы Евгеньевны — разные у них финансы, разные.
Погода: весна, снег, солнце и пронзительный ветер. За окном белые березы. Инесса Евгеньевна сидела в фойе спортивного комплекса после тренировки. А, где еще писать? Усталость и потерянный интерес к публикациям ничем не заменить. В момент освоения сети, была радость от публикации, но постепенно она исчезла от неприятных слов читателей. Что она думает о своих произведениях? Какая разница, все проходит и популярность, и интерес к читателям. Еще печальнее, что ушло чувство влюбленности, его ничем не заменишь. Теперь можно вернуться к героям, которые живут вокруг нее.
Конец марта. Пурга из снежной крупы с дикой скоростью закружила вокруг. Натянув на голову капюшон, Инесса Евгеньевна шла, не видя дороги. Сил у ветра хватило минут на пять, и он стал утихать, снежная крупа исчезла. Облака раздвинулись. Появилось безвинное небо, удивленно взирающее на заснеженную землю. Зима держалась пять месяцев, не сдавая своих позиций.
Скоро апрель, через день, а зима хитрит, изворачивается, показывает свои новые стороны, которые даже зимой не особо проявляла.
Непривычно жить Инессе Евгеньевне и не иметь поклонников. А кто сказал, что их нет? Все в женских силах, как и эта пурга на исходе зимы. В ее голове всплывают три кандидата на ее сердце, но исчезают, как снег под ногами, который тает, соприкасаясь с новыми составами ЖКХ, предназначенными для таяния снега. Вчера ящики с песком и химикатами увезли с остановок в преддверии весны.
Что произошло на земном шаре? Серия землетрясений, если не верить, что цунами произошло естественным путем из-за смещения пластов на дне океана, то уже сделали люди предположение, что произошел неудачный ядерный взрыв.
Закрученная волна, снятая из затопленной машины, обошла всемирную паутину. Красивая волна, но страшные у нее последствия. Выводы одни — жить надо на материке, а не на островах, но людям этого не объяснить. Вид на океан их привлекает больше, чем вид на леса и горы.
Летом Платон решил поехать в отпуск куда подальше. Он подготовил машину к дальней поездке, взял минимум вещей и продуктов, зашел к Анфисе домой, сказать «пока», а зря. На пороге стояли сумки, огромные сумки и гигантский чемодан на колесиках.
— Анфиса, ты куда собралась? — удивленно спросил Платон, рассматривая огромное, по его меркам, количество сумок.
— Платон, я решила поехать с тобой, — устало проговорила Анфиса, подтаскивая в прихожую очередную сумку. — Все надо, там ничего лишнего нет.
— Дорогая моя, ты прекрасно знаешь, что я еду в отпуск на две недели! Куда столько вещей набрала?! Если чего там нет, так вполне можно обойтись! Причем спокойно. А ты весь дом в сумки засунула! Они в машину не влезут!
— Влезут! Дорогой мой, я знаю твою новую машину и ее багажное отделение! Три сумки в ширину, две сумки в длину! Чемодан снизу. Собачку в клетке возьму на колени.
— А собачка откуда? У тебя собачек не было!
— Купила я маленькую трехмесячную собачку, она в домике спит. У нее есть все документы для пересечения границы.
— Нет, в таком случае мне лучше дома остаться, без тебя и твоей новой радости!
— Платон, твое дело машину вести, я на место шофера сумки не поставлю! Не бойся!
— Успокоила. Я еду в санаторий, там рыбалка в двух озерах, стенды для стрельбы. Что ты там будешь делать?
— Понятно, родной, мне все понятно! Да, я не умею рыбу ловить! Я не люблю стендовую стрельбу, сильно в плечо после выстрела отдает! Ну и, что? Буду сидеть на веранде домика и на горы смотреть.
— Ладно, отбери сумки первой необходимости и второй, чтобы знать, что можно оставить дома.
Платон ехал, ехал и вспомнил, что забыл положить в машину удочки, он их вытаскивал, для укладки багажа, а удочки хотел сверху положить и забыл.
— Анфиса, я забыл удочки у подъезда, надо вернуться домой, что я без них буду делать?
— Платон, удочки бабки домой отнесут, они видели, что мы уезжали, а вернемся назад — дороги не будет.
— Это ты абсолютно права, я вернулся, и все пошло кувырком, а то бы один давно уехал и с удочками.
— Поедем в другое место! Какая разница, куда ехать!
Они остановились в деревне, расположенной у дороги. Анфиса отказалась спать в машине и показала на приличный домик. Хозяйка предложила им комнату с двумя узкими кроватями, но с большими подушками.
