Козел и есть, утвердился я во мнении, обнаружив у него в кармане коробочку с полным набором наркомана. Жгут, одноразовый шприц, пакетик с порошком. Я не специалист, но на пищевую соду не похоже. Это все ненужное добро побросал в писсуар, если захочет, пусть собирает. Еще был нехилых размеров ножичек-выкидуха, который я оставил на память, и, что мне гораздо больше понравилось, мобильник и ключи от машины.
Поспешно подковырнув из своего телефона сим-карту и вставив в его мобильник, я тут же начал звонить по тщательно выученным номерам, старательно игнорируя Лизу. Расстраивать раньше времени не хотелось, а помочь она все равно ничем не сможет. Зато остальные четыре ответили без промедления. Никита тоже большой козел и бесконечно страхуется. Кроме номеров связных телефонов, у меня ничего нет, и если бы сорвалось, можно было бы смело забить на всю эту историю. Прямой связи с его папашей не имеется, но теперь я спокоен. Все, что требовалось, он сделал.
Не думаю, что этот наркоша побежит рассматривать распечатку, но конспирация прежде всего. Пропавший телефон — это одно, а представитель органов правопорядка, от скуки изучающий, куда вор звонит, несколько другое. Ничего особенного он не обнаружит, связные одноразовые номера, вроде моего поломанного, так что без разницы. Единственное, что адвокат настоящий и очень дорогой. А вот это уже зацепка. Или это лично моя прогрессирующая паранойя. Пусть лучше так… кашу маслом не испортишь.
Я беседовал с представителем славного племени защитников прав преступников, прижимая плечом трубку к уху, одновременно ковыряясь в чужом бумажнике и одним глазом посматривая на заправку сквозь щель в неплотно закрытой двери. Права и кредитные карточки мне ни к чему… Об утере того и другого козел сообщит в ближайший участок. На пол… Какие-то бумажки и квитанции изучать нет желания. Три двадцатки, червонец и мелочь я сунул в карман — пригодится. Вроде больше ничего интересного. Бумажник летит по тому же адресу, удачно приземляясь в мокрый писсуар.
Ага! А вот это уже гораздо интереснее. На заправку заехало самое настоящее такси, и из него вылез низкорослый грузный человек. Тут в колонках все автоматизировано. Засовываешь в считывающий аппарат кредитку, вставляешь пистолет со шлангом в бак, и осталось только нажать нужную марку бензина. Вспомнил! Он называется газолин, поэтому и «газ». Задолбали эти англорусизмы…
— Спасибо, — говорю адвокату, — я понял. Буду еще звонить. Привет передавайте.
Мобильник в карман, и я, осмотрев себя еще раз, деловой походкой направился к таксисту.
— До города довезешь, шеф?
— А куда? — повернулся ко мне заинтересованно.
Я назвал улицу.
— Знаю. Сорок баксов.
— Да ты что? — очень искренне возмутился, словно каждый день раскатываю на такси. — По счетчику не больше двадцатки!
— Домой уже еду после ночной смены, — скорбно сообщил таксист, вынимая заправочный аппарат из бака и вешая его на колонку, — надо крюк делать.
Всем своим видом он показывал, как ему неохота со мной дело иметь, а говорил с тем диким акцентом, с каким в американских фильмах русские общаются.
— Тридцать, — уже готовый согласиться торговался по инерции.
— Садись, — показал на заднюю дверь.
Сто пудов, и за двадцатку бы согласился, все равно в ту сторону едет, так уже не пустой.
Усаживаясь в машину, я уронил на асфальт ключи от машины туалетного козла. Угон — лишние проблемы. Ехать придется как раз мимо нашего побоища, кто-то может обратить на меня свой добросовестный взор. Лучше уж так. Найдет — его счастье. Прямо на виду лежат. Да и искать в незнакомом городе таинственную заправку на Криса авеню совершенно не с руки.
— Ты русский? — полюбопытствовал я, когда мы выехали на трассу.
— Вот, — буркнул водила, показав на прикрепленную к стеклу бумагу.
Я напрягся в очередной раз, разбирая латинский шрифт, и выяснил, что его зовут Ефименко Владимир.
— Перестройка, Горбачев, водка, самовар, Ельцин, Ичкерия, — радостно поведал ему свой огромный запас слов, которыми положено приветствовать россиян.
Он что-то ответил на чистом русском языке. В смысле в местном варианте. Я ни черта не понял. Кроме «шит» и «фак» все равно помню смутно только про «фейсом об тейбл» и «виз э смайл анд блуми дэй из брайт». Или что-то в этом роде. Это, если кто не знает, — «от улыбки станет всем светлей». В оригинале еще про слона и улитку, но это у меня, в отличие от первой фразы, с детства не задержалось. В связи с отсутствием возможности применить в общении с солдатами и буйными кавказцами невеликие знания постепенно улетучились, оставив на полке, где хранились, пустое место.
— Извини, — сказал примирительно, — я пошутил. Прекрасно понимаю, как это звучит. Приходилось в свой адрес слушать похожее.
— А ты откуда?
— Из ЮАР, — бухнул от балды, вспомнив недоумение Ивэна. — Там много-много диких негров. Или тебя тоже политкорректность заела? Тогда правильно будет — коренных африканцев.
— Но «диких»? — со смешком спросил он.
— Вчера по радио своими ушами слышал, как бывший мэр города Вашингтон, что столица США, заявил: «Все законы расистские. И закон всемирного тяготения тоже». Он негр и прекрасно разбирается в расизме. А вот я не расист, — торжественно заявил, — только черных, мусульман, политиков и адвокатов не люблю. Последние мне еще ничего сделать не успели, но приятеля моего при разводе хорошо нагрели. Натуральными слезами плакал, когда рассказывал. Здоровый такой мужик, как шкаф. Рост под два метра, и поперек тоже не меньше. Проще жену сразу убить, чем адвокатов нанимать. Все равно желание зарезать не исчезнет, а денег уже не будет.
Машины на дороге попадались все чаще, и, чем дальше, тем больше они замедляли ход. Еще не пробка, но уже начали ползти. Очень скоро стала понятна причина. Половину дороги, там, где стояли наши расстрелянные автомобили, перегородили, и вокруг суетились десятки полицейских в форме и без.
Количество патрульных легковушек с мигалками зашкаливало. Что они там все дружно искали, мне уж не понять. Промелькнул тип с очень красноречивой надписью на спине: «ФБР». А вот Энджи нигде не было, да и машины «Скорой помощи» тоже. Не иначе, уже увезли. Добрый дядя адвокат посетовал, что ее допрашивать пока нельзя и он за этим проследит. Шок, потеря крови и права человека.
Ивэна трясут по-черному, но тут уж ничего не поделаешь, навести на меня он все равно не сможет, даже если захочет, а если копы выйдут на похитителей, основываясь на его показаниях, тоже прекрасно. Очень бы не хотелось обнаружить свой план в действии. Тогда нас будут ловить уже всей страной. Время… Все упирается в это и в то, что я пока один.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
