Все министры, каково бы ни было их происхождение, взгляды, их личные качества, смело присоединились к Шарлю де Голлю и делили с ним ответственность. Заслуги их бесспорны, тем более что наш административный аппарат сколочен из разрозненных частей и кусочков, но при всех его упущениях люди там тоже самоотверженно трудятся, выполняя свои обязанности. И хотя предстоящее восстановление страны порождает у них избыток планов и проектов будущего, нельзя не отдать должного их уму и горячему усердию в работе. Если и в кабинетах алжирского правительства, и в Консультативной ассамблее, и на наших собраниях люди выдвигают всяческие прожекты перестройки Франции и всего мира, свое непосредственное дело каждый выполняет добросовестно и за скромное вознаграждение. Столпами наших учреждений и образцом для других могли служить в комиссариате по иностранным делам такие чиновники, как Юбер Герен, Шовель, Альфан, Парис; в комиссариате внутренних дел — Шевре; в комиссариате финансов — Грег, Гиндей, Леруа-Болье; в комиссариате колоний — Лоранси; в комиссариате транспорта — Андуз-Фери; в главном казначействе — Постэль-Виней; такие начальники штабов, как Лейе — в комиссариате военных дел; Лемонье — в комиссариате морских дел; Буска — в комиссариате авиации. Надо сказать, что в конечном счете все нити сходились ко мне, и я не мог не знать, насколько наши возможности были ограничены. Но если в политике нужна пружина, которая толкает вперед, то ею как раз и является искусство использовать все возможности.
Заседания Национального комитета проводились теперь в Летнем дворце. Происходили они два раза в неделю. С помощью Луи Жокса я определял их повестку дня. По каждому вопросу Комитет заслушивал доклад соответствующего министра, затем открывались прения. Каждый высказывал свое мнение. В случае необходимости я сам предлагал высказаться тому или иному участнику заседания. Свое мнение я обычно излагал в конце прений. Затем в заключение формулировал решение и, если в этом была нужда, прекращал споры. Решение кабинета сообщалось министерским департаментам. Зачастую эти постановления облекались в форму ордонансов и декретов. В таком случае они предварительно отрабатывались Рене Кассеном и его юридическим комитетом, затем обсуждались на заседании кабинета и наконец публиковались в «Журналь оффисьель де ла Репюблик Франсез», который выходил в Алжире в своей традиционной форме.
Вышеуказанным способом были разработаны ордонансы от 10 января, 14 марта, 21 апреля и 19 мая 1944, касавшиеся вопросов организации власти и деятельности властей во время освобождения. Предусматривалось назначение семнадцати региональных комиссаров, наделенных чрезвычайными полномочиями. Они должны были находиться в Лилле, Нанси, Страсбурге, Шалонне, Дижоне, Клермон-Ферране, Лионе, Марселе, Монпелье, Лиможе, Тулузе, Бордо, Пуатье, Ренне, Анже, Руане и Орлеане; так же как префекту департамента Сены, им предписывалось «принять все необходимые меры по обеспечению безопасности французских и союзных армий, по организации управления территорией, восстановлению республиканской законности и удовлетворению нужд населения». Кроме того, в каждом министерстве генеральный секретарь, заранее назначенный из числа высших чиновников, должен будет до прибытия министра обеспечить функционирование соответствующих служб. В коммунах предписывалось восстановить действовавшие в 1939 муниципальные советы, вместо которых вишистское правительство зачастую назначало делегации по своему усмотрению. А для того, чтобы обеспечить Сопротивлению должную роль в восстановлении порядка, возможность нормального выражения своей воли и даже пресечь неизбежные эксцессы, предусматривалось создание в каждом департаменте комитета освобождения. Этот комитет, составленный из делегатов местных организаций и партий, представленных в Национальном Совете Сопротивления, должен был в вопросах административных высказывать свое мнение префекту, как это делал прежде генеральный совет, и заменять этот последний, пока он не будет восстановлен путем выборов. И, наконец, «национальный комиссар по делам освобожденных территорий» должен был принимать на месте неотложные меры, которые окажутся необходимыми.
В апреле эти функции были возложены на Андре Ле Трокера. Что касается комиссаров республики и префектов на период освобождения, списки их были подготовлены Александром Пароди при содействии Мишеля Дебре и представлены на утверждение правительства. Назначение производилось втайне, каждый получал на руки подлинный текст декрета, облекавшего его полномочиями, и должен был держаться наготове, чтобы появиться на месте как бы из дыма сражения. Двое из них — Вердье и Фуркад — пали в бою; двое — Буей и Кассу были тяжело ранены; девять префектов умерли за Францию. Но среди французов перед лицом наших союзников в разгар войны возникла целостная ответственная, независимая государственная власть.
Одновременно должно было возрождаться и правосудие. После стольких перенесенных страною мук освобождение, несомненно, развяжет стихийную жажду возмездия. Ведь десятки тысяч патриотов, мужчин и женщин, были расстреляны, сотни тысяч угнаны в ужасные лагери уничтожения, из которых вернутся лишь немногие, тысячи активистов подпольных организаций Сопротивления, партизан, бойцов ударных групп враг объявил вне закона и, если захватывал их, уничтожал на месте; ведь оккупанты совершили неисчислимое количество убийств, поджогов, грабежей, всяких зверств, подвергали людей жестоким пыткам — и все это творилось при пособничестве предателей, при непосредственном содействии «министров», чиновников, французской полиции, милиции и шпиков; ведь целые годы в газетах, журналах, пьесах, в публичных выступлениях приспешники врага изрыгали оскорбления против тех, кто сражался за Францию, и восхваляли оккупантов; ведь в кругах «правительственных», административных, финансовых, промышленных, светских столько негодяев издевалось над унижениями и бедствиями нации и выставляли напоказ свое «сотрудничество» с захватчиками — что ж удивительного, если бегство немецких орд окажется сигналом к скорой и кровавой расправе над изменниками? Бесспорно, так и будет. И все же ни одно частное лицо не имеет права карать преступников. Это дело государства. И надо, чтобы государство, осуществляя эту свою обязанность, вершило суд скорый и правый, быстро производило следствие и выносило приговоры, а иначе все захлестнет волна ярости, которая охватит группы населения или отдельных лиц.
И вот Комитет освобождения своим ордонансом от 26 июня 1944, дополненным ордонансом от 26 августа, определил условия, в которых должны будут караться преступления и проступки коллаборационистов. Юридическая основа обвинения существовала в нашем кодексе — статья о пособничестве неприятелю. Но на этот раз обстоятельства являлись исключительными и в некоторых случаях даже смягчающими вину из-за той позиции, которую занимало «правительство» Виши, отдававшее свои приказы. Учитывая это беспрецедентное политическое положение и желая дать судьям возможность не применять во что бы то ни стало обычных санкций за проступки, которые фактически не являлись преступлением, был веден новый вид наказания, а именно — поражение в правах. Оно влекло за собою лишение политических прав, запрещение занимать общественные должности и в качестве максимальной кары — высылку. Таким образом, зная, какого рода проступки и преступления подлежат каре и располагая довольно гибкой шкалой наказаний, трибуналы будут выносить свои решения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
