зная, что она только что со мной сделала.
— О, кстати. Монти забронировал столик на сегодняшний вечер.
И весь мой стояк проходит. — Это был твой план? Заставить меня думать о сексе, чтобы меня не раздражало, когда ты упоминаешь его?
— Это зависит от того, сработало ли это?
Я хватаю ее за талию и притягиваю к себе, ставя ее кружку на стойку. — Ты играешь нечестно.
Она улыбается. — Я никогда не говорила, что делаю это. — Поцеловав меня на мгновение, она отходит. — Но серьезно. Мы собираемся в какое-нибудь пятизвездочное заведение для гурманов в получасе езды отсюда. Он сказал, что все забронировано обычно на шесть месяцев вперед, но он знает владельца.
Конечно, черт возьми, он знает. — Звучит заманчиво, детка. Однако мне пора идти. Марк зайдет в бар этим утром, чтобы посмотреть, как все продвигается.
Она кивает, а затем подходит, чтобы поцеловать меня еще раз. — Хорошего дня. Я люблю тебя.
— Я люблю тебя больше.
И когда я выхожу за дверь, мне интересно, имеет ли она хоть малейшее представление о том, насколько. Что если этот ублюдок попытается снова встать между нами, я без колебаний позабочусь о том, чтобы он больше никогда не показывался здесь. Потому что я не потеряю ее.
Я не могу.
Не думаю, что я бы это пережил.
За все время, что я знаю Марка, мне кажется, я никогда не нервничал рядом с ним. До сих пор. Но, опять же, я никогда не был его деловым партнером. Я был просто его проблемным сотрудником. Что-то вроде благотворительной организации. Сейчас я наблюдаю за тем, как он осматривает бар, и затаил дыхание в ожидании его критики.
— Хорошо, — стону я. — Избавь меня от страданий, пожалуйста.
Он усмехается и поджимает губы. — Это выглядит потрясающе.
Спасибо, черт возьми. — Серьезно?
— Да, серьезно. Я действительно впечатлен. Вы, ребята, действительно воплотили здесь свое видение в жизнь. Я вижу все мелкие детали, которые вы объясняли, и они, наконец, обретают смысл для меня.
Поворачиваясь к Кэму, мы стукаемся кулаками.
— Неудачная проверка была немного обременительной, — говорит он Марку. — Но мы должны закончить с этим к завтрашнему полудню, а инспектор собирается вернуться послезавтра.
Марк понимающе кивает. — Я уверен, это расстраивает, но хорошо, что они это уловили. В противном случае это распространилось бы и лишило вас бизнеса, пока вы снова разбирали бы заведение, просто чтобы избавиться от него.
— Я не думал об этом, — говорю я. — Нет худа без добра.
Марк оценивает ручную работу на новой стене, которую мы установили. — Мне действительно нравится эта закулисная комната.
Кэм гордо улыбается. — Да. Ящики с пивом тяжелые. Мы не хотели носить их вверх и вниз по лестнице, поэтому сделали кладовку.
— Умная мысль, — отвечает он. — Итак, как ты думаешь, что ты в конечном итоге будешь делать с верхним этажом?
— Мы действительно еще не разобрались в этом, — признаю я. — Впрочем, он достаточно велик, чтобы стать чертовой квартирой, так что возможности безграничны.
Кэм хихикает. — Может быть, я перееду туда. Уберусь нахрен из дома моих родителей.
Это неплохая идея, честно говоря. Расположение идеальное, и его дорога на работу состояла бы из спуска по лестнице. Есть только одна проблема.
— У нас нет кухни, дружище. И ты ешь больше, чем кто-либо из моих знакомых.
Он выглядит разочарованным, но только на секунду. — Эх, значит, я буду питаться едой навынос. Ты делаешь это.
— Больше нет, — поправляю я его. — Теперь я женатый мужчина. Стал домашним и завел себе жену.
— Что за черт, — кричит Марк. — Ты женился?
Я провожу большим пальцем по букве «Л», которая навсегда запечатлена чернилами на моей коже. — Да. Попросил Лейкин выйти за меня замуж, и мы провели крошечную церемонию в нашей гостиной несколько дней спустя.
Он усмехается. — Ты ее обрюхатил или что-то в этом роде?
Кэм съеживается. — Не спрашивай ее об этом. Она тут же оторвет тебе голову.
Он не лжет. — Не-а. Просто знал, чего хочу, и пошел на это. Жизнь коротка и все такое дерьмо.
— Да, верно. — Кэм закатывает глаза. — Это было нечто среднее между его склонностью становиться пещерным человеком, когда дело касается ее, и желанием быть моим шурином, настолько сильно, что он был готов продать душу дьяволу, чтобы это произошло.
Я фыркаю. — Ты только что намекнул, что твоя сестра - дьявол?
— Абсолютно. Я люблю ее, но она безжалостна. — Он кладет руку мне на плечо. — Удачи тебе. Пожалуйста, знай, возврата нет. Все продажи окончательные.
Марк прислоняется к стене и скрещивает руки на груди. — Будет забавно увидеть, как вы двое управляете этим заведением вместе. Тебе следует подавать попкорн.
Но все, что я могу думать, это то, что если он думает, что мы забавные, подожди, пока он не увидит Лейкин и Мали вместе. Это заслуживает попкорна.
Единственное, что может быть хуже, чем двойное свидание, - это необходимость надевать на него костюм. Я не люблю формальную одежду. Черт, я даже не надел полный костюм на нашу свадьбу, и это не потому, что она проходила в нашем доме. Может, сейчас и сентябрь, но это не значит, что на улице не чертовски жарко. Никто не хочет надевать пиджак в такую погоду. Но в месте, которое выбрал Монти, есть дресс-код, который мы должны соблюдать.
Костюм Монти выглядит так, будто стоит дороже моего дома, а бриллиантовое колье на шее Мали говорит о том, что он думает, будто ее привязанность выставлена на продажу, и он собирается предложить самую высокую цену. По мере того как мы с Лейкин сближались, Мали стала одной из моих самых близких друзей. Я забочусь не только о Лейкин.
О ней тоже.
Хостес ведет нас к нашему столику в VIP-секции. В самом деле, он не мог бы выпендриться еще больше, если бы попытался. Мы все садимся, и я едва успеваю взглянуть на меню, как к нам подходит мужчина, чтобы поздороваться.
— Монтгомери Роллинз, — приветствует он его. — Приятно видеть тебя снова. Как поживает твой отец?
Монти улыбается ему. — Он великолепен. Вносит значительные изменения в политический мир.
— Я заметил. Это фантастика. — Он оглядывает стол. — Итак, кто эти замечательные люди, которые с тобой сегодня вечером?
Он обнимает Мали. — Это моя девушка Мали, моя подруга Лейкин и ее парень Хейс.
Его слова удивляют меня. Либо он сделал это нарочно, чтобы подорвать наши отношения, либо он не знает. И, судя по тому, как Лейкин не пытается его поправить, я предполагаю, что это последнее.
— Вообще-то, я ее муж, — говорю я, протягивая руку. — Приятно
