Необоснованность обвинений Сталина в сотрудничестве с царской полицией очевидна всякому объективному исследователю. Однако упорство, с которым возвращаются к одним и тем же фальшивкам и одним и тем же надуманным аргументам, свидетельствует о том, что вся жизнь Сталина давно стала предметом клеветнических измышлений. При этом эти измышления стараются подогнать под политическую конъюнктуру. Поскольку в наше время служба в царской полиции стала считаться респектабельной, то версии о том, что Сталин был полицейским агентом, перестали служить для его дискредитации. Видимо, учитывая это обстоятельство, некий Александр Образцов утверждал в своей статье «Враг», опубликованной в «Независимой газете» 21 декабря 1996 года, что Сталин был тайным агентом, но уже не российской, а британской разведки.
В качестве доказательства своего обвинения А. Образцов сослался на текст, написанный неким Яковом Прокофьевичем Ивановым, «сотрудником одного из засекреченных отделов известных спецслужб СССР». (Ни две ученические тетради, на которые сослался А. Образцов, ни самого Я.П. Иванова никто никогда не увидел.) В статье, которая напоминает примитивную пародию на историческую публикацию, утверждалось, что уже в 1901 году в Батуме Иосиф Джугашвили вступил в контакт с «английским и турецким резидентами». Доказательства А. Образцова таковы: «То, что Сталин является агентом именно английской, а не русской разведки, доказывает и тот факт, что если до последней ссылки он легко и непринужденно бежал, куда его ссылали, то здесь у него этот номер не прошел. Он застрял в Туруханском крае по одной причине: началась война, и англичане попросту забыли о своем агенте».
Получалось, что английская разведка, а не российская распоряжалась в России, как в своей собственной стране, а если что-то у англичан и не получалось, то лишь по их вопиющей халатности, которую обнаружил в работе британских спецслужб А. Образцов. Автор утверждал, что Сталин впервые тайно встретился с Черчиллем во время V съезда РСДРП, однако в годы Гражданской войны его связи с англичанами прервались и лишь «в 30-е годы возобновились контакты Сталина с англичанами». Как утверждает Образцов, все действия Сталина, а стало быть, и Советского. правительства с тех пор были направлены на уничтожение «России как государства» в угоду англичанам. Лишь после Потсдамской конференции Сталин якобы решил порвать с британской разведкой, и это стало причиной объявления Черчиллем 5 марта 1946 года в Фултоне начала «холодной войны».
При всем различии версий, направленных на дискредитацию Сталина, их объединяет стремление доказать, что он чуть ли не с самого начала своей революционной деятельности был не тем, за кого себя выдавал, и был противником партии, в которой состоял, и конечно же Ленина. Такие версии помогали врагам Сталина объяснить многие события советской истории.
Глава 14.
НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ СТАЛИНА
Чтобы понять, каково было подлинное отношение Сталина к Ленину, следует обратиться к самому началу его революционной деятельности. Очевидцы вспоминали, что еще во время учебы в семинарии Иосиф Джугашвили, впервые прочитав работы Тулина (под этим псевдонимом публиковался Владимир Ульянов-Ленин) с критикой народничества, «легального марксизма» и «экономизма», не только полностью поддержал идеи автора, но заявил: «Я во что бы то ни стало должен увидеть его».
В 1924 году Сталин рассказывал: «Знакомство с революционной деятельностью Ленина с конца 90-х годов и особенно после 1901 года, после издания «Искры», привело меня к убеждению, что мы имеем в лице Ленина человека необыкновенного. Он не был тогда в моих глазах простым руководителем партии, он был ее фактическим создателем, ибо он один понимал внутреннюю сущность и неотложные нужды нашей партии. Когда я сравнивал его с остальными руководителями нашей партии, мне все время казалось, что соратники Ленина – Плеханов, Мартов, Аксельрод и другие – стоят ниже Ленина целой головой, что Ленин в сравнении с ними не просто один из руководителей, а руководитель высшего типа, горный орел, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперед партию по неизведанным путям русского революционного движения. Это впечатление так глубоко запало мне в душу, что я почувствовал необходимость написать о нем одному своему близкому другу, находившемуся тогда в эмиграции, требуя от него отзыва. Через несколько времени, будучи уже в ссылке в Сибири, – это было в конце 1903 года, – я получил восторженный ответ от моего друга и простое, но глубоко содержательное письмо Ленина, которого, как оказалось, познакомил мой друг с моим письмом».
Письмо Ленина, по словам Сталина, «было сравнительно небольшое, но оно давало смелую, бесстрашную критику практики нашей партии и замечательно ясное и сжатое изложение всего плана работы партии на ближайший период. Только Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело – когда каждая фраза не говорит, а стреляет. Это простое и смелое письмецо еще больше укрепило меня в том, что мы имеем в лице Ленина горного орла нашей партии. Не могу себе простить, что это письмо Ленина, как и многие другие письма, по привычке старого подпольщика, я предал сожжению».
Если рассматривать годы революционного подполья Сталина как пребывание в «университете революции», то с этих пор Ленин стал фактически его «научным руководителем». Поскольку Сталина часто атакуют с прямо противоположных сторон, действуя по американской поговорке: «Орел– я выиграл, решка– ты проиграл», то те же самые люди, которые корят Сталина за его неприязнь к Ленину, клеймят его же за «слепое преклонение» перед Лениным. В том, что Джугашвили выбрал Ленина в качестве своего идейного и духовного руководителя, Роберт Таккер увидел проявление «поклонения герою» и стремление бездумно подражать своему живому идеалу. Изображая Джугашвили лишь как слепого имитатора Ленина, Таккер ссылался на меньшевика Р. Арсенидзе, который говорил, что Сталин повторял аргументы Ленина «как грамофон», что «он жил аргументами Ленина и его мыслями. Он копировал Ленина до такой степени, что мы называли его «левой ногой Ленина». Даже в выборе своего главного псевдонима Таккер увидел стремление Джугашвили быть похожим на Ленина: «В отличие от таких революционных псевдонимов, как «Троцкий», «Каменев», «Зиновьев», «Молотов», фамилия «Сталин» напоминала фамилию «Ленин»«. При этом Таккер видит в подражательстве Джугашвили Ленину проявление делового расчета: «Поклонение Джугашвили Ленину как герою ни в коей степени не противоречило его собственным амбициям и самовосхищению. Напротив, такое поклонение лишь усиливало эти чувства… Почему бы не найти себе заметное место рядом с этим «горным орлом»? Почему бы не стать партнером Ленина, его «вторым я», Лениным Вторым?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
