— А вот теперь иди и снимай, — едко усмехнулся магистр, подталкивая парня вперед.
Я не поняла, в какой момент, но внезапно за спиной братца оказался Хан, положив тому на шею обе руки. Глаза обоих лайканов вдруг заволокло черной пеленой, и Анааш замер, чтобы уже через секунду шагнуть ко мне.
— Что происходит? — Мне вдруг стало страшно, и я попыталась отступить, вот только мне никто не позволил.
— Не двигайся, — зашипел за спиной император, — он это для тебя делает.
«Что делает?» — чуть было не закричала, в последний миг, с усилием закусив губу, промолчала. Сейчас Хан пугал меня до жути. Даже больше, чем когда на моих глазах убил Сайорона. Эти его черные глаза, затянутые пеленой, Анааш, превратившийся в безвольную куклу… Да если бы не император за спиной, я бы бегом рванула от подошедшей ко мне парочки, физически ощущая ужас. Ужас, идущий от Эсмерхана.
Только стоило Анаашу схватиться за цепочку, и я забыла обо всем. Ощущение, что с меня начали сдирать кожу, было настолько сильным и явным, что я закричала, пытаясь вырваться из захвата лайкана, но император держал крепко. Да, в этот момент мне стало наплевать, что я нахожусь в подчинении, и я была готова всю оставшуюся жизнь проходить с этим «прекрасным» украшением. Боль, ослепляющая, яркая, сильная и бесконечно долгая, оглушила меня, заставляя ноги подогнуться…
Похоже, я действительно упала и потеряла сознание, потому как очнулась лежа на коленях Хана. Несколько секунд тупо смотрела в потолок, пытаясь прийти в себя. Удивительно, но боли не было, только слабое головокружение и тошнота. Где-то на периферии сознания слышались крики и голоса, но я их не понимала.
С трудом оторвав взгляд от ржавых разводов, призванных имитировать некий загадочный рисунок, я все же смогла заставить себя посмотреть Хану в глаза. И в следующий миг облегченно вздохнула. Его темные очи сейчас были привычными, без той жуткой пелены.
— Как ты? — тихий спокойный голос, но за ним столько всего…
— Терпимо. Долго я была в отключке?
— Пару минут. Не больше.
— Что это было? — наконец-то задала я волновавший меня вопрос.
— Ты же видела, — тело Хана под моей головой напряглось.
— Видела, — согласилась. — А теперь хочу понять, что это было.
— Все просто на самом деле. Снять такого рода амулеты можно только тремя способами. Первый, самый простой, это найти кровника, того, в ком есть хоть капля твоей крови, усилить вашу связь и перенести амулет с одного на другого. Это, правда, очень больно. Ты, наверно, сама почувствовала, — я кивнула, вспомнив отголоски той боли, — поэтому снять его таким способом практически невозможно. Силы воли редко у кого хватает, чтобы выдержать. Особенно у того, кто снимает и переносит его на себя. Мотивации мало, — припечатал он. — Вот поэтому я воспользовался своей силой хааэс и заставил его сделать это, не обращая внимания ни на что. Пойми, — голос Хана вдруг стал оправдывающимся, — это можно сделать только добровольно. Такие амулеты прежде всего зациклены на собственном желании владельца. Можно сказать, что на них соматические заклятья. Ты испытываешь жуткую боль, которой на самом деле нет, и она настолько сильна, что желание снять амулет просто исчезает. Снять самому — нереально. Впрочем, как и рассказать о нем кому-то другому. Но тут тебя спасло то, что в свое время ты обманула Картаса с истинным именем и заклятье не легло полностью. К тому же на лайканов оно действует слабее. А в тебе не только наша кровь… — рука лайкана вдруг осторожно, даже трепетно коснулась живота, невесомо погладив, да там и оставшись. — Кстати, именно наш ребенок позволил мне пробиться к тебе, ослабив воздействие амулета и на тебя тоже. Наш малыш не любит принуждения.
— Ты… — у меня вдруг пересохло во рту, — ты не против?
— Мия! — Черные глаза вдруг вспыхнули фейерверком. — Чтобы я больше такого не слышал! Ты не представляешь, — его голос вдруг понизился до шепота, — как я счастлив.
И я поверила. Глядя прямо сейчас в его омуты, чувствуя дрожащую руку на своем животе и трепет в голосе, поверила ему… в него… в нас. А когда сухие горячие губы коснулись моих, вообще забыла обо всем. И лишь путем невероятных усилий смогла оторваться, чтобы до конца разобраться в произошедшем.
— Подожди, Хан, не сейчас.
— Ты права, времени у нас мало, — тяжело вздохнул лайкан.
— А потому давай, быстро рассказывай про два других способа и про то, что вы там придумали с императором.
— О втором способе ты вполне можешь догадаться сама, — тяжело вздохнув, Хан все-таки перевел меня в сидячее положение, но не позволил обернуться и рассмотреть комнату.
— Снять самой?
— Именно. Но тут еще труднее. Это не просто перенос амулета с одного на другого — пара минут, и все, а надо снять самому да еще начертать запретительные знаки своей кровью, ну и еще кое-что, иначе амулет сам вернется на твою шею.
— Жуть, — выдохнула, представив, как эта удавка сама залезает на меня. — А третий?
— Самый надежный и правильный, но и самый долгий — провести ритуал в месте сосредоточения силы, например в Храме. Но там нужно все рассчитать, подготовить… в общем — нам не подходит.
— Понятно, — еще один вздох сорвался с губ, — ладно, и что дальше?
— Мия, — руки Хана вдруг напряглись вокруг меня, сильнее прижимая к его телу, — прошу, выслушай внимательно и постарайся понять. Есть два варианта…
— Опять? — невольно вырвалось у меня.
— Да.
— Ладно, говори.
— Так вот, есть два варианта. Первый — ты остаешься здесь, в Шаиарае, под защитой, а я провожу своих воинов в Амирию, и мы ее захватываем. Я теперь могу.
— Уверен? — я скептически посмотрела на него.
— Вполне. Ты же знаешь, магическая сила напрямую на нас не действует. Плюс эффект внезапности.
— А второй?
— Второй… Прости, но вот в нем без тебя не обойтись, хоть мне это и жутко не нравится, но отец прав — это единственный практически бескровный способ захватить Амирию.
— Поточнее, если можно.
— Тебе придется вернуться обратно…
Шок — это первая эмоция. Желание отказаться, обвинить всех в жестокости и эгоизме, устроить истерику. Затем приходит страх, за ним паника и только потом осознание… Я слушала Хана и все отчетливее понимала, что это и правда единственный безболезненный выход. Да, риск для меня огромен, но теперь, без амулета, есть шанс. Шанс на нормальную жизнь для меня и сотен одаренных женщин, да и просто людей. И я просто не могу сейчас струсить и отступить. Да и Хан это понимает, потому и говорит прямо и честно, хотя я просто чувствую, как ему это не нравится, более того, как протестует все у него внутри и как несчастно смотрит на меня, то и дело поглаживая по животу. Для него это решение еще труднее, и он буквально ломает себя, чтобы не схватить и не запереть во дворце. Бедный мой, как же ему трудно — только обрести семью и тут же ею рисковать… и если я сейчас откажусь, он обрадуется и вздохнет с облегчением, вот только… не могу я так. И он это знает и не противится. Оттого и стал в этот миг еще дороже. А я… я справлюсь. Теперь мне есть ради чего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
