– Володя? – удивился Сталин. – Слушай, так он опять заболел, что ли? Совсем плохой стал. Вот видишь, и до него добрались. Повезло еще мужику, что цел остался.
– Да черт с ним, – осклабился Мюллер. – Главное, что мы не на его месте и уж тем более не на месте Франкенштейна с Клеопатрой. Помянем покойничков?
На бело-синей баварской скатерти появился литровый штоф с самодельным шнапсом.
Сталин собрался сказать, что в его возрасте много пить не стоит, но вспомнил ночные ужасы с мертвым лицом брата Ираклия и обреченно махнул рукой:
– Наливай.
В комнате раздался чарующий звон сдвинувшихся стопок.
Глава 21
Опасный посетитель
(12 часов 15 минут)
Досмотрев новости до конца, офицер в зеленой форме выключил телевизор и расплылся в довольной улыбке. Была б его воля, он бы исполнителю орден на грудь повесил – работает парень не за страх, а за совесть. Ну что ж, это приближает день «икс»: осталось только два трупа, после чего все смогут расслабиться.
В ближайшие часы заказчик пришлет последнего курьера, и его участие на этом завершится. Можно будет просто сидеть в рабочем кабинете и ждать результатов. Смогут ли псы помешать? Уже вряд ли. Осталось так мало времени, что очевидно: они не смогут остановить исполнителя. Неплохо.
Если бы следующими стали Есенин и Айседора Дункан, так это было и вовсе отлично. К великой радости офицера, расфуфыренный поэтишка сегодня не болтается по коридору, благоухая спиртягой, не его смена. Иначе он бы уж точно не стерпел, запустил в его самодовольную рожу стаканом с карандашами. Сукин сын. Сочиняет ерунду для сопливых девочек и купается в славе – даже после смерти. А чего там ума требуется эту дебильную рифму составлять? Ботинки-полуботинки. И дурак сможет.
В коридоре уже с полчаса слышался непонятный шум. Он приложил ладонь к уху – различались отдельные слова с иностранным акцентом, сопровождаемые резким свистом воздуха, как будто работал пропеллер. До его слуха донеслись обрывки яростных фраз: «Да пустите меня наконец… это отвратительно… я буду жаловаться… канальи…»
Офицер какое-то время пробовал не обращать на шум внимания, но разборка не только не затихла, но даже усилилась. Человек за стеной перешел на крик – он просто орал в голос. Выматерившись, офицер распахнул дверь в коридор и тут же увидел, что имеет очевидный шанс спасти одного из коллег от полного уничтожения.
– Вы понимаете, в какое положение вы меня ставите? – верещал на капитана из отдела контрабанды мужик в цветастой рубашке с напомаженными щеками. – Мама мия, да вся моя семья по миру пойдет! Вы соображаете, на какие бабки я попал? Порсо маладетто!
Прижатый к стене коллега страдальчески закатывал покрасневшие глаза и пытался слабо сопротивляться, что-то хрипя. Офицер подошел вплотную, отпихнув его в сторону.
– Конфискация законна, господин Версаче, – произнес он бесстрастным тоном. – Вам прекрасно известно, что вы нарушили правила. В Аду категорически запрещены предметы роскоши. Вам волю дай – вся братва начнет костюмами от Версаче понтоваться.
– О, скажите, пожалуйста! – резко воздел руки вверх модельер, и офицер сообразил – свист исходит оттого, что итальянец чересчур активно машет конечностями. – И что мне делать прикажете? Чем заниматься? Я же не могу, как прописал ваш идиотский Главный Суд, круглые сутки пахать швеей на городской имитации фабрики «Большевичка»! Все руки уже иголкой исколол, вот, посмотрите, посмотрите! – он сунул под нос офицера надушенные пухлые ладони. – Мне нужен простор фантазии, я творческая личность, черт меня побери! А вы? Что делаете вы? Заставляете меня шить семейные трусы!
– Черт вас уже побрал, если вам неизвестно, – злобно заметил офицер. – Своим скандалом и глупыми оскорблениями вы ничего не добьетесь. Попрошу покинуть помещение и не мешать нашей работе. Красные пиджаки вам в любом случае не вернут.
– Мама мия! – снова театрально заломил холеные руки Джанни Версаче. – Подумать только – такой симпатичный мужчинка, и так катастрофически жесток! – Его накрашенные глаза слегка увлажнились. – Противный, а ты ведь мог бы быть со мной и чуточку поласковее… – он игриво прикоснулся к его шее, обтянутой зеленой тканью.
Офицера едва не стошнило от подобного проявления симпатии.
– Пошел вон, – сухо огрызнулся он. – Сексуальное домогательство официальных лиц карается шестьюстами годами каменоломни. Если вы сейчас же не уйдете, то я…
– Конечно, – Версаче нехотя убрал руку. – Вам бы только людей рядить в полосатые робы, жуткие костюмы, кошмарные кепки. Серая толпа вас только радует… Эти однотипные чудовища, клоны, которых никто не в состоянии различить, как в Северной Корее. Вы ужасный коммунист! – закричал он так, что в коридоре отдалось эхо.
– Уж лучше быть ужасным коммунистом, чем старым гомосеком, – пожал плечами офицер. – Беседа окончена. Раз уж вы не желаете по-хорошему…
– Я ухожу, – оскорбленно взвизгнул Версаче, поправив щегольскую рубашку. – Но вы за это еще ответите! Подумать только, превосходные пиджаки, кожаная обувь, парфюм – и все коту под хвост. Ну ничего, наших тут много. Вы знаете, КОМУ я буду жаловаться?
– Да хоть Рудольфу Нуриеву с Фредди Меркьюри, – окрысился человек в зеленой форме. – Они ваши расстройства наверняка поймут и оценят. До свидания, господин дизайнер.
Джанни Версаче не ответил на прощание – дернув подбородком, он направился в сторону выхода, распространяя вокруг себя запах дорогих контрабандных духов.
– Спасибо, – сдавленно сказал коллега.
– Не за что, – ответил офицер и вернулся на рабочее место.
…Он снова взглянул на стенные часы. Не терпится. Жаль, до ночи еще долго – забавно будет пообщаться с последним курьером. Такого сильного прилива адреналина он не испытывал давно. Существование в городе ужасно скучно. На Земле знаешь, что твоя жизнь постепенно меняется: детство, молодость, любовь, перепады в карьере, интриги, старость. Тут же всегда что-то вроде фильма «День сурка», только еще хуже. Чем ты умнее, тем меньше возможностей сделать карьеру. Чем богаче – тем беднее. Чем красивее – тем больше одиночества. Да гори оно все синим пламенем… Не жалко.
Он не смог себя сдержать, хотя отлично понимал, что прошло совсем немного времени: украдкой посмотрел на чуть-чуть продвинувшиеся вперед стрелки часов.
Скоро. Уже скоро.
Глава 22
Элемент крови
(13 часов 08 минут)
Ситуация не менялась. Калашников продолжал рассматривать блокнот, шепча неразборчивые слова и кусая губы. Пару раз он порывался выйти из машины, но останавливался, наткнувшись на невидимое препятствие, и заваливался обратно на сиденье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
