Рейтинговые книги
Читем онлайн Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 142

Через открытую дверь мне было видно помещение для раненых. Им уже была оказана помощь, и они ожидали эвакуации. Это было зловещее скопление белых повязок и грязной форменной одежды. Раненые валялись в тесноте на полу и были кое-как прикрыты шинелями или тряпьем. В соседней комнате находилась операционная. Когда я появился в дверях, из окружавшей операционный стол группы отделился человек и направился ко мне. Это был врач. С запавшими щеками, бледный, измученный, он стоял передо мной в покрытом пятнами крови халате, измазанном резиновом фартуке.

— Вместе с тремя другими врачами и 20 санитарами мы уже в течение трех недель работаем день и ночь без перерыва, — сказал он мне. — За это время пришлось дважды переводить наш лазарет. Один раз потому, что авиабомба разрушила половину дома; при этом погибло около тридцати раненых и девять наших людей. Другой раз потому, что русская артиллерия с таким же успехом влепила нам два снаряда. Теперь мы уже не можем двинуться с места, потому что потеряли все наши автомашины. Все места до последнего у нас заняты. Разумеется, мы оказываем помощь всем прибывающим. Мы даем им тарелку горячего супа или чашку чаю, меняем повязки и направляем в город. Там, в еще сохранившихся домах и в подвалах развалин, созданы вспомогательные лазареты, где у этих бедняг по крайней мере будет крыша над головой.

— Что вы делаете с тяжелоранеными, доктор? — спросил я.

— Их мы посылаем на дивизионных грузовиках к аэродрому Питомник. Начальник санитарной службы армии распоряжается их вылетом из котла, господин полковник. То, что мы делаем здесь, едва ли имеет что-либо общее с медициной. Просто беда. Если вы поедете вперед, то, к сожалению, увидите, что там еще хуже, чем у нас.

Так оно и было. На пути движения колонн стояли автомашины, переполненные тяжелоранеными. Они уже не шевелились, они замерзли. В баках кончилось горючее. Пока водитель, как правило, единственный человек, способный ходить, после многочасовых поисков и выпрашивания горючего возвращался со своей канистрой, все было кончено. Лютый мороз гасил жизнь, еле теплившуюся в ослабевших телах. Никто не заботился об этой груде мертвецов. Постепенно ее милосердно окутывал белый снежный саван.

Всюду, где имелись дома, палатки или убежища, собирались легкораненые и больные. Небольшими группами они с трудом тащились пешком в город; редко кому выпадала удача попасть на попутную автомашину. Город, которого во время тяжелых летних и осенних боев избегал всякий, кто не был послан в него приказом, превратился теперь в магнит. Все надеялись получить пристанище в одном из подвалов, получить от какого-либо санитарного отряда врачебную помощь, а то и тарелку супу.

Примерно так выглядела 130 лет назад разбитая армия Наполеона, когда она брела, отступая, на запад. Замотанные в одеяла и плащ-палатки, с мешковиной и портянками вместо сапог на обмороженных ногах, едва передвигая ноги, апатично брели на восток отмеченные печатью смерти солдаты 6-й армии. В них не осталось почти ничего солдатского. Это была павшая духом безоружная толпа. Чтобы спасти ее, нужны были немедленно медицинская помощь, продовольствие и теплые убежища. Каждый день промедления означал, что судьба многих была бесповоротно решена.

Адъютант 76-й пехотной дивизии дополнил мои собственные наблюдения подробным докладом о положении с личным составом.

— Убыль, особенно больными и совершенно обессилевшими людьми, уже несколько дней назад сделалась катастрофической. Нехватка людей в пехоте возрастает. Рапорты о болезни поступают обычно так поздно, что помочь уже нельзя.

— Чем объяснить это? Ведь до сих пор было как раз наоборот. Многие солдаты при малейшем недомогании заявляли о болезни, чтобы хоть на несколько дней выбраться из зоны боев, — заметил я.

— Это верно, господин полковник, но сейчас дело обстоит иначе. Многие избегают заявлять о болезни, так как боятся, что при отступлении их бросят. Я считаю, что большая часть фронтовиков-пехотинцев больна.

— Каково настроение в войсках?

— Трудно сказать, господин полковник. После того, как кольцо окружения замкнулось, настроение было подавленным. Когда же стало известным, что Гот начал наступление, чтобы выручить нас, все снова стали бодриться и надеяться. Мы думали, что кольцо вокруг нас будет разбито быстро. С тех пор прошло восемь дней, и понятно, что все сильно разочарованы. Есть отдельные голоса, резко критикующие верховное командование, ругающие Гитлера, нацистскую партию и вообще войну. Даже некоторые офицеры не понимают смысла этого стоящего стольких жертв приказа держаться до конца и медленной гибели нашей армии.

— Однако до сих пор 76-я пехотная дивизия проявляла стойкость в любой обстановке, — перебил я дивизионного адъютанта. — Получается, что обрисованные вами явления противоречат поведению солдат в бою.

— Это верно, господин полковник. Если противник атакует, за оружие хватаются и те, кто еще несколько минут назад проклинал Гитлера. Они сражаются, во-первых, потому что панически боятся плена; во-вторых, потому что все ждут, что Гот прорвет кольцо окружения. Насколько близко удалось генерал-полковнику Готу подойти к нему?

— Как я узнал перед отъездом к вам, деблокирующая армия отражает сильные атаки противника. Она продвигается крайне медленно. Но мы надеемся, что через несколько дней дело наладится.

На пути к 44-й пехотной дивизии я вновь стал свидетелем ужасных сцен. Вскоре моя машина наполнилась ранеными. У одного была забинтована вся голова, только рот и глаза виднелись между пропитавшимися кровью бинтами. У другого простреленная рука была на перевязи. Третьего я подобрал потому, что он шел по полотну дороги, качаясь из стороны в сторону, и каждую минуту можно было ожидать, что он упадет и никогда больше не встанет. Трясясь от лихорадки, он сидел теперь между двумя другими ранеными на заднем сиденье моего легкового вездехода.

— Где вас высадить? — спросил я раненного в руку.

— Если это возможно, — он посмотрел на мои знаки различия, — господин полковник, у лазарета, где нас могли бы принять.

— Попробуем в Гумраке. Там настоящий лазарет. Посмотрим, не удастся ли взять еще двоих.

Мой водитель бросил на меня укоризненный взгляд, когда я подобрал еще двоих раненных в голову, которые, ожидая помощи, сидели в снегу на обочине. Они уместились на спинке заднего сиденья. Было уже довольно поздно, я отказался от посещения 44-й пехотной дивизии, тем более что и без того впечатлений было достаточно, и велел свернуть на восток. Медленно, мимо армейского командного пункта, мы добрались до Гумрака. Хотя и этот лазарет был переполнен, мне удалось поместить в него пятерых моих спутников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 142
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам бесплатно.

Оставить комментарий