выдохнув, сказала я. Я помедлила, но и он молчал, — Я приняла решение. Через десять дней я уеду к маме на месяц, а потом в университет.
— Я знаю! Я тоже поступил! Я буду очень скучать этот месяц! — уверенно проговорил он, крепче обнимая за плечи. Я шла по лезвию. Встала и подошла к окну. Он за мной не пошел. Ну, по крайней мере, не прикасался!
На улице шел дождь и не единой живой души, только монотонный стук капель дождя о крыши домов и листву. Я надеялась, что этот звук меня немного успокоит, но внутри бушевал ураган. На глазах стояли слезы, ком в горле не давал говорить. Дыхание постоянно сбивалось и перехватывало. Мне никак не хватало воздуха. Руки ломило, ноги ватные. Но выстоять надо!!! Грудь будто зажали в тисках, то гляди сломается. Сердце оглушающее кричало "нет". Даже уши заложило. состояние было предобморочное. Я сделала еще один мучительный вдох.
— Уезжая отсюда, я хочу начать новую жизнь!
По щекам покатились предательские слезы, но я быстро смахнула их тыльной стороны руки. Я ждала реакции. Ответом мне было молчание. Мне показалось, что он сбежал, но обернуться и удостовериться, не было сил. По лицу снова катились слезы, но я больше их не вытирала. Я разрешила этой боли выливаться наружу. Я находилась в таком напряжении, что перестала чувствовать свое тело.
— Почему? — лишь одно слово услышала я умоляющим тоном из-за спины. Сердце сжалось до размеров ногтя. Оно и выло, и болело, и стонало. От звука его голоса я вновь потеряла дар речи, во рту пересохло, и спёрло дыханье. Но, несмотря на это, мне надо было довести задуманное до конца. Я должна была продолжать врать ему. Я сделаю все, чтоб он не узнал истинной причины моего отъезда.
— У нас нет будущего! Чем раньше мы расстанемся, тем быстрее переживем все это!
— Ты меня больше не любишь? — чуть слышно спросил он.
— Люблю! Очень люблю! И не может быть иначе, — решила хоть в этом ему не лгать.
— Тогда я не понимаю! До этого все было нормально! Ну, не все…но закончилось же хорошо! — восклицал он.
Его голос дрожал, то, срываясь на крик, то, понижаясь до шепота. Было ощущение, что он сам с собой борется. Я решила надавить на его больное место, иначе это мучение затянется надолго.
— Я не хочу жить в постоянном страхе, что на нас могут напасть или мы сами случайно встретим не тех. Я не хочу всю жизнь бегать. Не хочу через десять лет ощущать себя извращенкой, а еще через десять твоей матерью. Я хочу нормальную семью, работу…ребенка!!!
Мне самой стало плохо от сказанного. Я знала, как сильно эти слова ударят его. Мне было больно произносить их, а уж понимать какую боль они причиняют моему любимому, было вообще не выносимо. Я почти физически ощущала этот удар.
Молчание затянулось. Воздух был наэлектризован от напряжения, возникшего между нами.
— Понятно! Это очень разумное решение! — проговорил он каким-то странным тоном. Здесь я не выдержала и повернулась. В его глазах было столько боли и отчаяния. Я никогда не видела его таким. Его черные глаза стали коричневыми, почти черными. Но я знала, что еще полчаса назад они были янтарного цвета. Этот цвет был ударом наотмашь в самое сердце.
— Так надо! — только и смогла выдавить я. Кто бы знал, какой сволочью я сейчас себя чувствовала!!! Это было похоже на избиение невинного ребенка.
Он закрыл глаза и просто кивнул. Мы еще какое-то время стояли друг напротив друга. Я плакала. А потом осторожно привстала на цыпочки и слегка коснулась своими губами его губ. Он открыл глаза. В них читались шок и не понимание моих действий. Мне даже показалось, что я вижу слезы на его глазах.
Мне срочно надо было взять себя в руки. Мои слова не соответствуют моим действиям. Но контролировать себя так тяжело. Мне так хотелось обнять его, поцеловать и убедить, что я никогда и никуда от него не денусь. Сердце разрывалось.
— Прости меня, если сможешь! Прости! Но так будет лучше!
Он снова закрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и кивнул. Ему было настолько тяжело, что он даже говорить не мог. У меня закружилась голова, но я продолжала стоять.
— У тебя была еще просьба, — тихо напомнил он. После такого разговора мне совершенно перехотелось его о чем-либо просить.
— Да. Две просьбы, — я не решалась, а он молчал. Тогда я продолжила, — Я знаю, как сильно ты меня любишь и поэтому прошу… Точнее требую, чтоб ты жил дальше несмотря ни на что. Даже после моей смерти!
— Что ты такое говоришь? Какая смерть? — удивился он. Моя просьба застала его врасплох.
— Габриель, — мое сердце взорвалось от его имени, — я все равно когда-нибудь умру! И мы оба это знаем. Так вот я хочу, чтоб ты жил дальше. Если сможешь забыть — забудь! Ты можешь мне это пообещать?
— Обещаю жить, но забыть не проси никогда! Ты единственная моя любовь и я буду помнить тебя всегда! — он протянул ко мне руки и крепко обнял. По всему моему телу прошла приятная и болезненная дрожь. По телу разливалось благоговейное тепло, несмотря на то, что его тело ледяное. Было не выносимо осознавать, что, скорее всего, это наше последнее прикосновение друг к другу. Мне хотелось растянуть этот момент.
— Вторая просьба! — уже более твердым голосом проговорил он мне в волосы. А вот второй просьбы, точнее его реакции на нее, я боялась, чуть ли не сильнее всего предыдущего.
— Ну… тебе может показаться очень странной и не логичной моя просьба, но мне очень хотелось бы кое-что сделать.
— У тебя вся жизнь впереди! Ты все успеешь сделать. Что же ты хотела от меня? — он отстранился и сделал шаг назад, заглядывая мне в глаза. У меня ком в горле встал от его взгляда.
— Я хотела узнать каково это…ну… — я подошла к нему и трясущейся рукой провела по его шее, рубашке и вниз по брюкам. Он понял мои действия и схватил мою руку. На его лице очень энергично двигались жевалки. В глазах шок.
