— Это же смешно, — закричала она, вскочив на подгибающиеся ноги. — Пустите меня домой! — Обращалась она большей частью к Аларику — тот прислонился к кухонной стойке, скрестив руки на широкой груди, и рот у него стал с виноградину. Дело было, конечно, не в сумочке — она сейчас волновала Мину меньше всего. — Или дайте хотя бы позвонить Лучану, чтобы он все это прекратил. Он может.
— Он-то может, только мы ничего не хотим прекращать, — ответил Аларик.
— Что? — Более безумных слов Мина сегодня еще не слышала. — Почему?
— Палатинская гвардия не препятствует войнам между вампирскими кланами, — сказал Абрахам. — Если это не угрожает гражданским лицам, конечно.
Не сразу поняв смысл этого заявления, Мина ощутила его как удар кулаком в лицо.
Никто не помешает Димитрие и прочим Дракулам напасть на Лучана. Ей не позволено даже пальцем шевельнуть, чтобы предупредить его или помочь.
Палатинцам, разумеется, все равно: для них он князь тьмы, и ничего более.
— Лучан придет ко мне домой… — слабым голосом сказала она.
— На это они и надеются, — подтвердил Аларик. — Именно его они там и ждут.
Глаза Мины наполнились слезами. Аларик смотрел на нее в упор.
— Замечательно. — Голос у нее дрожал на пару с коленями. — Пусть себе вампиры уничтожают друг друга. Моя собака при этом, конечно, никого не волнует.
Не успела она сказать это, в кухню, разбив окно, влетел какой-то снаряд.
Что-то ударило Мину в живот и швырнуло на пол. Она не сразу поняла, что это Аларик Вульф — то, что он делал с ней прошлым вечером, уже немного забылось.
Тогда он сбил ее с ног, чтобы она не сбежала — теперь прикрывал ее от огня, охватившего стену после бутылки с «коктейлем Молотова».
— Ты как, в порядке? — спросил он, приподняв голову. Их лица разделяло всего несколько дюймов.
Мина, оставшаяся целой, если не считать контузии от падения на пол, кивнула и сразу же всполошилась:
— Джон?
— Нормально. — Брат выставил руку из-под стола. — Только стекло всюду, и стенка горит.
— Началось! — Абрахам, наполнив из крана кувшин, уже гасил пламя. — Все в укрытие. Держитесь подальше от окон.
— Как вы тут? — В кухню вбежал кто-то — священник, судя по белой полоске воротничка. — Мы, кажется, слышали… ох.
— Да, — сказал Абрахам. — За Алариком, видимо, проследили, как мы и боялись. Надо посмотреть, что происходит в церкви — отец Джозеф должен был закрыть ее на ночь. Все службы следует отменить, чтобы не подвергать опасности гражданское население. Я предложил вывесить объявление, что нас затопило из-за прорыва трубы. Сходите к отцу Бернарду, Джон — он должен строгать колья из прошлогодних яслей.
— Иду. — Джон вылез из-под стола, Аларик слез с Мины и подал ей руку.
Бросив взгляд на дымящуюся стену, она вышла с ним в коридор. Монахи и монахини (францисканский монастырь примыкал к церкви, монастырь кларисс располагался сразу за ним) бежали на боевые позиции; столько распятий Мина в жизни не видела.
— Аларик, — выговорила она, поспешая за ним трусцой, — разреши позвонить Лучану. Прямо сейчас. Он остановит их. Он их князь, они его слушаются…
Аларик только хмыкнул на предмет подобной наивности.
— Мы с Хольцманом, как видно, тратили слова попусту. С чего им его слушаться, если они взбунтовались против него? А они взбунтовались, поверь мне. Если подумать, то убитые девушки имеют непосредственное отношение к этому бунту.
— Какое отношение?
— Это была приманка, — загадочно молвил Аларик. Иногда он до крайности ее раздражал.
— Не понимаю, о чем ты. Елена говорила что-то насчет банкиров…
— Банкиров? — Он уступил дорогу монахиням с арбалетами.
— Куда ты, собственно, направляешься?
Тот же вопрос прозвучал сзади, из уст Абрахама Хольцмана:
— Вульф! Куда это ты?
Аларик — Мина чуть было в него не врезалась — повернулся к боссу и сказал:
— За собакой.
— За собакой? — опешила Мина. — Но…
— Это несерьезно, Вульф! — гаркнул Хольцман. — Здесь идет бой, ты нам нужен. Не дурак же ты, чтобы самому лезть в ловушку!
— Мне не впервой, а опытных бойцов у тебя здесь хватает. Сестра Гертруда даже с закрытыми глазами уложит вампа, отец Бернард на прошлое Рождество прикончил полдюжины гадов ангелом, снятым с елки!
— Дело не в этом, Вульф, — прошипел Хольцман, чтобы не слышал пробегавший мимо послушник. — Ты разыгрываешь из себя героя, чтобы произвести на девушку впечатление.
Неужели он меня имеет в виду? — подумала Мина. — Да Вульф меня ненавидит!
— Кончится тем, что тебя убьют, — продолжал Абрахам. — И ты нам действительно нужен здесь — сам понимаешь.
— Я вернусь меньше, чем через час, — заверил Аларик и вышел в какую-то дверь.
— Болван упрямый, — буркнул Хольцман и тоже исчез.
От меня вреда больше, чем от той бутылки с горючей смесью, подумала Мина. Ну почему каждый раз так выходит?
— Подожди, — крикнула она, бегом рванув за Алариком.
Он, стоя в монастырском вестибюле, пристегивал ножны с мечом. Мине он, судя по взгляду из-под своей блондинистой челки, не очень обрадовался, что она вполне понимала.
— Чего тебе?
Она только теперь осознала, какой он большой. Руки, ноги — все просто громадное. Он не просто входит куда-то, а вваливается, если не сказать вламывается.
За последние сутки она несчетное число раз пожалела о том, что он нарисовался у двери ее квартиры. Однако он дважды спасал ей жизнь, а она даже спасибо ему не сказала, потому что не нашла слов — тоже мне писательница!
— Извини. Я совсем не хотела, чтобы ты туда шел, — только и сказала она, взявшись за толстенное запястье Аларика. — Не надо.
Его руки застыли на пряжке, не застегнув ее до конца.
— Надо. — Он устремил взгляд на потертый ковер под ногами. — Это мое упущение. Я не должен был забывать про собаку.
— Ты же не знал, как все обернется. — Какой он теплый, думала Мина, держась за него. Особенно если сравнить с Лучаном. — Откуда тебе было знать?
— Ты-то знала, — с заметным укором произнес он. Ярко-голубые глаза, оторвавшись от ковра, всматривались в нее. — Ты все знаешь заранее.
— Не все. — Мина занервничала под его взглядом. — Очень… выборочно.
— Да. — Он снова отвел глаза. — Ты видишь, как умирают люди, а не собаки.
— Правильно. Только люди. — Мина, задрав подбородок, героически улыбнулась. — Забудь, что я говорила. С Джеком ничего не случится. Он собака-вампирка, ты сам сказал, и может сам за себя постоять. Не ходи, оставайся здесь. Я-то ведь остаюсь.
