голосованием был выбран просторный холл с четырьмя поддерживающими потолок колоннами. Брусника заклинанием избавила от пыли пол и мы расселись прямо на свои сумки с учебниками. Было прохладно и влажно, где-то на втором этаже надоедливо капала вода. Зябко ежась, я жалась к Мрамору. Все же приятно, когда у тебя есть друг, об которого можно погреться. Мрамор же был всегда ненормально теплым, почти горячим, вот уж с кем точно зимой не замерзнешь. Большая такая милая грелка.
Большую часть работы на себя взяли Яна и Брусника. Вооружившись старой книгой они начертили мелом на полу замысловатую магическую печать, расставили в ключевых точках свечи, зажгли благовония. Их стараниями вскоре над полом струился ароматный чад, от которого кружилась голова.
— Теперь нам нужна личная вещь умершего, — сказала Брусника, загляну в книгу. — Или его изображение.
— Блин, что-то у меня совсем из головы это вылетело, — выругалась Яна. — Что делать-то? Не возвращаться же теперь в академию и не искать его старые носки.
— У меня есть, — фыркнул скептически настроенный Орсон, роясь в своей сумке. — Раньше она ему принадлежала. Надеюсь, что сойдет.
И он выложил в круг старую мерную ложку. Яна фыркнула, а Орсон смутился.
— Нечего ржать, — сказал он. — Он подарил мне ее для занятий алхимией. Говорил, что она у него с самого его первого дня в академии была.
— Офигенный подарок, — с сарказмом сказала Яна.
Орсон уже хотел что-нибудь сказать в ответ, но вклинилась я.
— Ян, перестань, — попросила я подругу.
— Что? Просто шутка, невинное замечание, которое можно просто проигнорировать. В последнее время, что не скажу — смотришь, как на злодейку, — немного обиженно пробурчала Яна.
Я только вздохнула. Спорить было бессмысленно — это же Яна. Она совершенно непрошибаемая. Однако стало обидно — я ведь не смотрела на нее как на злодейку. Ни разу. Откуда она вообще это взяла? Однако разбираться во взаимоотношениях с подругой было некогда, и я спросила вместо этого:
— Когда начинаем?
— Да уже сейчас, — вздохнула Брусника. — Судя по всему все. Положите ладони на печать и мы начнем. Яна, кто читать будет призыв, ты или я?
— Давай ты, в этой сфере я не сильна. Слишком тонкая магия, — со странной интонацией добавила она.
— Так, — вздохнула Брусника, на которую вдруг свалилась такая ответственность.
Открыв книгу и положив вместе с нами руку на магическую печать, жительница Эквариуса заявила:
— Ну, будем надеяться, что у меня получится.
— Только не я, — фыркнул Орсон. — Я буду надеяться что ничего у нас не выйдет.
Брусника посмотрела на него чуть обиженно и начала читать заклинание на неизвестном языке, разделяя слова небольшими паузами. Такое чтение создавало какой-то особенный, гипнотический ритм. У меня снова начала кружиться голова, перед глазами все расплывалось. Дыма, казалось, стало валить из курильниц вдвое больше, свечи запылали ярче.
— Получается… — тихо прошептал Мрамор.
— Нет… быть того не может… — тихо простонал Орсон.
Я сначала не поняла, о чем они. Да, стало чуть прохладнее, но больше никаких признаков появления призрака я не замечала. Однако, присмотревшись, я увидела в клубах поднимающегося от печати столба дыма силуэт.
Брусника закончила читать и, подняв голову, уверенно попросила:
— Дух Торна Арни, говори с нами, отвечай на наши вопросы и не смей уходить, пока мы тебя не отпустим.
Какое-то время стояла оглушающая тишина. Казалось, ребята даже дышать как забыли. И тут из дыма раздался знакомый голос старика-алхимика.
— Ох, помню когда-то давно и я с друзьями вызывал дух умершего преподавателя.
— Дед, — расстроенно протянул Орсон. — Но почему нам не сказали, что ты умер? Как ты вообще мог?
— Все рано или поздно умирают, мой мальчик, — ласково сказал призрак. — Однако я рад, что именно ты здесь сейчас оказался. Спасибо тебе за твое беспокойство. Надеюсь мое завещание тебя порадует.
— Да не нужно мне твое завещание, — буркнул расстроенный вампир.
— Мне жаль, — вздохнул Торн, а потом повернулся к Яне. — О, если я не ошибаюсь ты была последним, что я видел при жизни? Приятно осознавать, что я умер от прикосновения к красивой девушке... так напомнившей мне старого ученика.
— Перед смертью, — решила наконец вставать свое слово я, — вы называли имя какого-то Малума. Мы кое-что о нем узнали… противоречивое. Не могли бы вы нам о нем рассказать? Он был вашим учеником?
— О да, милая, — ответил Торн. — Я бы даже сказал — одним из лучших. Я надеялся, что он пойдет в алхимию, но увы. Увы, Малум был демоном, а демонам магия нужна лишь для общего образования. Наша академия для них все равно что детский сад. Они приходят сюда учится не магии, а отношениям с прочими существами. И Малум… как бы я не старался, но мой милый мальчик пошел по кривой дороге.
— Он устроил революцию на Плутосе, да? — спросила Яна. — Мы слышали об этом.
— Да, однако он не только этим грешил, — горько посмеялся Торн. — Он еще в академии водил дружбу с плохими магами. Но тогда я решил, что он одумался. Сдал этого… глупого мальчишку Венира, эксперементирующего с запретной магий. Малум еще говорил, что как демон не может допустить такого кощунства, считал магию путешествия душ просто пародией на свою сущность. Жаль, что с ним все так плохо закончилось…
— Где он теперь? — спросила я.
— Мертв,— сказал Торн. — Его заточили в медный сосуд и постарались, чтобы он из него никогда не выбрался. Видите ли, дорогие студенты, вы не можете этого знать, но убить демона быстро невозможно. Его можно только заточить и подождать, пока он истлеет сам. Прошли уже века — достаточно времени, чтобы растворился в небытие даже такой сильный демон как Малум.
— Вот видишь, — многозначительно подняла брови Яна. — Я же тебе говорила.
— А не мог он в кого-то другого вселиться? — спросила я у старика. — Избежать наказания?
— Увы, девочка моя, — покачал головой призрак. — Я сам принимал участие в создании сосуда. Мы крепко запечатали его, очень крепко. Ни один демон не смог бы выбраться. А даже если бы и выбрался, то был бы совсем беспомощным и слабым. Слишком слабым даже для того, чтобы
