Германию под тянущимися с севера Европы облаками.
А зачем бы им угрожать мне через моего брата?
Что им вообще нужно?
Голос сказал, что снова выйдет на связь в 16:30 по московскому времени. Чад представил себе вращение Земли и понял, что говорившему нужно подождать, пока планета снова выведет его в удобное для связи положение. Ну, по крайней мере, следующие восемнадцать часов будет о чем поразмыслить.
Он полистал летное задание и проставил небольшую пометку рядом с названным временем: незадолго перед тем Чад должен был пробудиться от своего сна. Правильно. Не станут его вызывать, пока Майкл может слушать. Слишком непросто будет это объяснить. Он продолжал размышлять. Они, наверное, слышали, как я говорю Хьюстону, что Майкл собирается на боковую.
Чад задумался, как обойтись с этой новой информацией. Представил себе брата, которому угрожают. Бросил долгий взгляд на Светлану, по-прежнему увлеченную зрелищем Луны. И наконец кивнул.
Должно быть, так и есть.
Но как же они пронюхали?
38
Окололунная орбита
– Доброе утро, «Персьют», говорит Хьюстон, – сказал Каз. – Прости, Майкл, если я тебя рановато поднял, но сегодня день прибытия на Луну, и ты, пожалуйста, прими в любое удобное время данные для перехода на окололунную орбиту.
То есть параметры активации маршевого ракетного двигателя «Персьюта» с таким расчетом, чтобы гравитация Луны после импульса захватила корабль и притянула его на устойчивую орбиту.
Они решили позволить Светлане спать в «Бульдоге» одновременно с Чадом, так что Майкл бодрствовал в одиночестве, глядя то на быстро увеличивавшуюся Луну, то на маленькую Землю позади, и радовался, что «Персьют» предоставлен ему одному. Изгибы резких древних шрамов и глубокие тени на лунной поверхности завораживали его: вблизи они оказались куда красивей и изломанней, чем на изученных ранее фотографиях. Майкла охватывал трепет при мысли о том, что им предстояло.
– Утро доброе, Каз, Луна в моем окошке увеличивается. Имею карандаш, готов конспектировать.
– Принято. Масса КМ 62161, дельта скорости 2911, зажигание в 75:49:50, продолжительность работы 6 минут 2 секунды…
Майкл записывал числа в таблицу и поглядывал на часы. До включения двигателя три часа; всего сто восемьдесят минут до момента, когда они присягнут на верность Луне. Все это в предположении, что маршевый двигатель сработает идеально.
Он внимательно зачитал числа Казу.
– Хорошо, Майкл. Из тебя однажды получится великолепный стенографист.
– Понял, Каз. Приятно знать, что у меня резервная специальность появилась на случай, если карьера астронавта не задастся.
* * *
Чад висел в гамаке в «Бульдоге» и слушал переговоры через гарнитуру. Светлана все еще спала, паря рядом с ним, а тело Люка оставалось пристегнутым к полу.
У него толком не получалось спать, изматывали диковинные сны и неуверенные мысли. Посмотрев на светящиеся во мраке стрелки Omega Speedmaster, он мысленно прибавил девять часов и получил московское время. Они снова слушают.
До него вдруг дошло, что ситуацию контролирует он сам, как бы это ни ощущалось. Москва может лишь передавать им – после того, как он подтвердит, что Майкл не слышит. Никто не услышит сказанного ими, кроме Чада. И это он выберет, когда ответить щелчками микрофона. Они не рискнут поднять ставки и рассекретить тайные переговоры перед Хьюстоном, о нет. Русские надеются утаить этот факт от Соединенных Штатов.
Он опустил взгляд на спавшую в сумраке космонавтку; комочек слюны парил в невесомости, свешиваясь из уголка ее рта. Как только она нацепит гарнитуру для работы при спуске на поверхность, ситуация изменится. Надо еще продумать дальнейшие действия. Но пока Москва в его полной власти, он может вертеть ими как хочет.
Он услышал голос Майкла в туннеле:
– Эй, сони, подъем! Я завтрак приготовил, а на десерт вам Луну с неба достану!
* * *
Откусывая от зернового батончика, Майкл поднял тему, о которой размышлял:
– А что именно мы собираемся делать с телом Люка на Луне?
Чад, доедавший мясную лепешку, закинул последний кусочек в рот.
– Угу, у меня тоже пара вопросов насчет него.
Они с Майклом были в гарнитурах. Чад щелкнул тумблером передачи:
– Хьюстон, говорит «Персьют».
– Мы слушаем, – отозвался Каз. – Вперед.
– Как повлияет перевозка дополнительного груза – тела Люка – на расход топлива при высадке и где именно мы должны расположить его тело?
– Тут несколько раз прорабатывали данные, топлива хватает на оба сценария: и на высадку, и на отказ от нее. Текущим планом предусмотрена фиксация тела сразу за вами, над подвеской двигателя, чтобы оно находилось ближе к центру тяжести.
Чад представил себе, сколько это займет места, посмотрел на космонавтку, которая потягивала чай и глядела на них обоих.
– Когда настанет время переместить его наружу, должна ли женщина остаться в «Бульдоге»? Или Вашингтон хочет, чтобы и она погуляла по поверхности?
Каз едва заметно улыбнулся. У Чада свои странности, он живет в несколько необычной обстановке, но он явно не дурак.
– Хороший вопрос. Мы обсуждали его с вышестоящими, и считается, что важно позволить ей ступить на поверхность.
В ЦУПе это стало предметом жарких обсуждений, но преимуществом просто нельзя было не воспользоваться: Америка позволяет советской гражданке ступить на Луну. Сэм Филлипс говорил, Киссинджер настаивает.
– Она может помочь тебе переместить тело. Мы в данный момент обдумываем варианты с захоронением в реголите. Детали в обновлениях к летному заданию найдешь. Пока что ты нам нужен, чтобы подогнать скафандр Люка по ее мерке. Оператор ВКД готов тебя проконсультировать, переводчик тоже под рукой. Если понадобится помощь, сообщи.
Чад снова посмотрел на часы, представляя себе, как в Москве прислушиваются к его словам. Пока все нормально.
– У нас времени до перехода на окололунную хватит, мы этим займемся, как только она тарелки после завтрака помоет.
Он улыбнулся. Это будет забавно.
* * *
Костюм с жидкостным охлаждением сел хорошо. Рукава чуть длинноваты, подумала Светлана, но материал тянется, а во всех остальных местах облегает тело. Майкл отвернулся, пока она переодевалась, но командир в открытую пялился.
Тупица. Не встречал он русских мужиков.
Скафандр был достаточно схож с советской разработкой, чтобы ей не составило труда привыкнуть. Длинный гермошов на спине ей показался слишком мудреным и опасным в смысле утечек, но, судя по всему, давление держал. В плечах широковат, и два астронавта взялись подгонять рукава, тянуть за внутренние ремешки и нити, укорачивая их.
Она носила много авиационных и космических скафандров – неизменно разработанные под мужскую фигуру, сидели они плохо. Она покрутилась в скафандре: ботинки великоваты, промежность высоковата и чуть жмет, бедра заужены. В целом едва ли не удобнее «Ястреба».
Майкл прибег к помощи переводчика, чтобы помочь ей, и
