от них обоих, продолжая что-то настойчиво печатать в телефоне.
Мицуки отряхнулся от травы, как только боль начала стихать. Прежде юноша не понимал причину вечного недовольства Аккена. Жнец ходил с мученическим лицом даже находясь в самой комфортной среде.
Недавно Шани приоткрыл завесу этой тайны на одной из прогулок, рассказав о небольшой особенности мужа — абсолютный слух. Аккен слышал даже то, чего не хотел, а стоило ему остаться в тишине — уши пронзал неизвестный звон и шёл он именно из головы. Казалось, сам мозг не хотел оставлять жнеца в покое. Выход из этой ситуации только один — слушать музыку.
Тот разговор заставил Мицуки задуматься. Он, неожиданно для себя, случайно узнал слабое место Аккена. Но к добру ли?
Мысли постепенно рассеялись. Хиросэ расслабленно открыл глаз, негромко задаваясь вопросом:
— И почему я именно это вспоминаю?
Парень, почти не шевелясь, сидел в позе лотоса между красных цветов. Его обдувал слабый ветер, попутно колышущий траву и листья деревьев. Привычная спокойная мелодия, настраивающая на позитивный лад.
Мицуки медленно выдохнул и расслабленно улыбнулся. Он откровенно наслаждался природной музыкой.
Тревога от неопределенности будущего плавно уходила на второй план. Успокоение окутывало тело. Каждый нерв расслаблялся, а дыхание становилось свободнее.
Трава слегка задевала сидящего в ней парня, словно поглаживая его.
Красивый вид на внутренний дворик, усыпанный цветами, вдруг сменился на тёмный коридор. Он промелькнул в воспоминаниях Хиросэ всего на полсекунды. Дыхание невольно дрогнуло, как и сердце.
— Это в прошлом, — шёпотом успокаивал себя Мицуки, зажмурившись, — Больше такого не будет. Всё под контролем.
Он сидел вот так ещё пару минут, тихо успокаивая себя. Ветер умолк, перестав беспокоить траву. Всё стихло.
По телу пробежал неприятный морозец, а на нос Хиросэ упала снежинка, заставив его открыть глаз.
С неба летели большие хлопья снега, одаривая парня своим навязчивым вниманием. Они задевали одежду, путались в коротких волосах и стремительно растворялись на коже.
Мицуки мог бы несколько возмутиться такому новшеству, задавшись логичным вопросом:
— «А не рано ли?»
Однако, сейчас, снег — это меньшая странность. Юноша обнаружил себя сидящим посреди заснеженного поля. Он точно помнил, что пару минут назад в нём колыхались зелёные травинки вперемешку с красными бутонами. И даже это пугало его меньше чем нечто, находящееся впереди.
Взор Мицуки, не мигая, устремлялся в сторону знакомого пня, рука из которого, казалось, стала длиннее на пару сантиметров.
Юноша не хотел думать о произошедшем с ним ужасе и возвращаться туда. Этот ненавистный Зверь отравлял его существование. Он — причина всех бед Мицуки. Хиросэ старательно пытался забыть о нём хотя бы на короткий промежуток времени. Однако, здесь, посреди снежной пустоши, напротив запертого монстра, его желания не имели значения.
Он нервно сглотнул и уже собрался подниматься, как вдруг силы испарились. Даже лёгкое шевеление давалось с большим трудом.
Падающий снег поглощал слабые порывы ветра и те даже не достигали ушей. Кругом мёртвая и в то же время тревожная тишь.
Вдруг, сквозь неё раздался треск, заставивший тело содрогнуться. Мицуки выжидающе замер, не отводя взгляда ни на секунду от пня. Юноша был готов поклясться, что звук донёсся оттуда.
Хиросэ с замершим сердцем смотрел на то, как рука постепенно чернела. Пальцы с таким же треском пошевелились, будто ломая тонкую корку льда, образовавшуюся на коже.
По пню побежали трещины. Щепки разлетались во все стороны, чудом не попадая в Мицуки. Из пня что-то поднялось. Это мужская фигура, источающая чёрный дым.
Хиросэ сжался. Сердце беспокойно пульсировало. Юноша не терял надежды побороть ужас и броситься бежать. Одно только непонятно — Как Зверь выбрался? Мицуки старался его больше не провоцировать после случая в коридоре. Он избегал опасных ситуаций и ни с кем не конфликтовал. Неужели это из-за случая с Аккеном? Всему виной его мысли? Что уж теперь, вообще не думать?
Фигура неотвратимо приближалась. Её части тела жутко поскрипывали. Каждый шаг раздавался грохотом в ушах.
Снежинки не раз попадали юноше в глаз, будто не хотели, чтобы он видел Зверя. Метель усилилась и полностью ослепила испуганного парня. Лёгкие наливались ледяным воздухом слишком быстро. Хиросэ задыхался, от чего попытка закричать не увенчалась успехом. Да и услышал бы его кто-нибудь?
Ветер стих так же быстро, как и возник. Зрение юноши наконец прояснилось. Его вновь касались зелёные травинки. Солнце слегка выглядывало из-за крупных облаков, падая скупыми лучами на поляну.
Юноша пошевелил пальцами и удивлённо взглянул на свои руки. Всё в порядке. Он похлопал ладонями собственные щёки и, достав телефон, взглянул на время:
— Как я умудрился задремать сидя?
Мицуки ещё несколько минут приходил в себя, после увиденного кошмара. Всё же, если бы Зверь начал выбираться, то патлатый дружок с небесно-голубыми глазами мог сразу предупредить Хиросэ.
Чтобы немного развеяться, юноша открыл первый попавшийся чат и наткнулся на диалог с Коллином. Взгляд упал на список книг, из которого парень нашёл всего четыре. Оставалось отыскать ещё девять.
Когда ему впервые пришёл этот список, он подумал:
— Что там можно расписать на тринадцать книг? — однако, на сообщение ответил односложным: — «Спасибо»
Желание написать что-то бывшему учителю быстро улетучилось. Хиросэ обнял колени.
После неудавшейся медитации, плавно перетёкшей в кошмар, он чувствовал себя иссушенным. Это мерзкое тревожное ощущение возвращалось по мере того, как долго в голове крутились мысли о видении.
Тишину прервала мелодия звонка. Не раздумывая, Хиросэ взял трубку, невольно выдыхая:
— Алло?
— Привет, скучал? — весело начал Николай.
— А кто это? — парень мысленно благодарил мужчину за то, что тот вовремя позвонил. Как смешно. По сути, Демин морально спас его.
— На имя контактов посмотри, умник.
— Тут написано «проститут» — язвительность вырывалась изо рта быстрее, чем он успевал обдумывать собственные слова.
Хиросэ не мог ничего поделать с этой привычкой. Хотя, несколько раз ему удавалось сдерживать токсичный яд.
Мицуки не жалел о том, что «подружился» с ним. По крайней мере, одна угроза устранилась посредством их хороших отношений.
Правда, собеседник из Николая никудышный. Жнец говорил о непривычных и очень пошлых вещах, табуированных для младшего. От таких откровенных разговоров Хиросэ чувствовал себя неуютно.
Замечая такую реакцию, мужчина не упускал шанса подколоть Мицуки, называя его либо «праведник», либо насмешливо говоря:
— «А, я забыл, что ты малыш ещё.»
— Я предпочитаю «полиамор», — поправил Николай, — помнишь, я тебе про Алфани рассказывал?
— Как такое забыть? — юноша непроизвольно закатил глаз, — Ещё какими-то подробностями поделиться решил?
— Он пригласил меня на что-то вроде бала-маскарада, — старший самодовольно улыбнулся, гладя Алфани по белоснежным волосам, что лежал у него головой на коленях, —
