Очертания существа взбаламутились волнообразной массой цвета пепла, и оно поднялось. Его контуры были размыты, но не полностью скрыты покровом. Оно было долговязым и было вынужден пригибаться, чтобы избежать лениво вращающихся лопастей вентиляторов на потолке. Оно было, более ли менее, человекообразным, и меня вдруг поразило осознание того, что я смотрел на некоторый тип гуманоида, обряженного в уродливую одежду из всех тех беспокойных, шелестящих лент.
Оно медленно подняло голову и сосредоточилось на мне.
Существо не смотрело на меня — оно вообще не имело глаз, только гладкая кожа со шрамами в местах, где они должны были находиться. Его кожа была жемчужно-серой с тёмными полосами, что делало его похожим на акулу. Его рот расплылся в широкой ухмылке, что ещё больше усилило сходство. Оно не имело зубов, только лишь один гладкий хребет из кости был расположен там, где у человека находились зубы. Губы чудовища были чёрными, и рот от этого становилось ещё труднее разглядеть. Две небольшие струйки слюны стекали по углам его пасти, оставляя чёрные полосы за собой, а на голове у существа не было и намёка на волосы.
— Чародей, — сказало оно, и его голос совпал с тем, что исходил из глянцевого камня. — Ваша жизнь не должна закончиться в этот день. Сдавайтесь, и я пощажу ваших товарищей.
Я мог слышать, как Мак перезаряжает дробовик позади меня. Томас держал своё оружие в руке за спиной и тихо шёл по комнате, чтобы заставить Акулью Морду обратить свой взор на него.
Вот только у этой штуки не было глаз. Что бы оно не использовало, чтобы следить за нами, у меня было ощущение, что стоя на одном и том же месте, мы не получали особого преимущества.
— Сдавайся, — сказал я, пытаясь постоянно перемещаться с того места, где мой голос был услышан. — Да, гм… Я не уверен правда, что хочу каких-либо капитуляций сегодня. Была распродажа капитуляций, и я пропустил это, но я не хочу срываться с места и купить другую по обычной цене прямо сейчас. Я боюсь, что распродажа может снова начаться через неделю, и затем, я имею в виду, да ладно. Как глупо бы я чувствовал себя?
— Легкомыслие не изменит направление сегодняшнего дня, — прошипел Акуломордый. Его жужжащий голос, похожий на скрежет, был очень неприятен моим ушам, он был словно звуковым аналогом зловония гниющего мяса. Что вполне подходило, потому что остальная его часть пахла, как гнилое мясо. — Ты пойдёшь со мной.
— Эй, Гарри, а Мэб не так же говорила? — язвительно поинтересовался Томас.
Я незаметно для Акульей Морды показал брату средний палец.
— Слушай, Спанки,[8] — сказал я Акульей Морде. — Я немного занят, чтобы сражаться с каждым случайным чудаком, комплексующим из-за своих причиндалов. Иначе я был бы просто счастлив разбить об тебя бутылку пива, пнуть тебя по шарам, вышвырнуть тебя из зала через двери и всё такое в том же духе. Почему бы твоим людям не связаться с моими людьми, и мы можем проделать всё это когда-нибудь на следующей неделе?
— На следующей неделе у тебя семинар, обучающий смеяться над собой, — возразил Томас.
Я щёлкнул пальцами:
— Что насчёт недели после?
— Поиск квартиры.
— Хлопоты, — сказал я. — Хорошо, никто не сможет сказать, что мы не пытались. Увидимся позже.
— Гарри, — сказал странный голос. Или, вернее, он не был странным — просто странно было его слышать. Мак не из тех, кого можно назвать любителем поговорить. — Не болтай. Убей его.
Слова Мака, похоже, сделали то, чего не достигла вся та чепуха, что я нёс — они заставили Акулью Морду взбеситься. Он повернулся к Maку, дюжина полос из холстины выстрелила во все направления, сгребая все предметы в пределах досягаемости, и его чуждый голос перешел в жёсткий скрежет.
— Ты! — зарычал Акулья Морда. — Тебе нет места в этом, наблюдатель. Ты считаешь, этот жест имеет значение? Он во всех отношениях так же пуст, как и ты. Ты избрал свою дорогу давно. Будь благодарен за возможность лечь и умереть рядом с ним.
Думаю, что на секунду у меня отвисла челюсть:
— Эээ… Maк?
— Убей его, — повторил Мак, его голос стал жёстче. — Это только первый.
— Да, — сказал Акулья Морда, наклоняя голову почти перпендикулярно. — Убей меня. И придут ещё. Уничтожь меня, и они узнают. Отпусти меня, и они узнают. Твои дни сочтены, чародей.
И пока он говорил, я чувствовал, как ужасная, безнадёжная тяжесть опускается на моё сердце. Чёрт возьми, разве того, через что я уже прошёл, было не достаточно? Не более, чем достаточно? Неужели моя жизнь уже не причинила мне в достатке горя и страданий, боли и одиночества? И теперь я собираюсь противостоять ещё чему-то, чему-то новому и страшному, тому, что наступает на меня маршем, легионами, не меньше. Какой в этом смысл? Не имеет значения, что я сделаю, безразлично, насколько сильнее и умнее я стал или насколько лучшими связями обзавёлся, плохие парни просто продолжают становиться всё больше, сильнее и многочисленнее.
Я услышал, как позади меня низко простонал Maк. Должно быть, дробовик выскользнул из его пальцев, поскольку что-то сильно загрохотало по полу. Слева от меня, я увидел, как опустились плечи Томаса, и он отвернулся, закрыв глаза, словно от боли.
Людей, что оставались рядом со мной, калечили или убивали. Часто или нет, плохие парни выходили сухими из воды, вырывая из моей жизни ещё один день. Почему мне досталась такая жизнь, как эта?
Зачем я продолжаю делать это с собой?
— Потому что, — пробурчал я себе под нос. — Ты — Чарли Браун, тупица. Ты будешь пытаться играть в грёбаный футбол, потому что такой ты есть.
И тут вдруг приступ отчаяния, что Акулья Морда наслал на меня, испарился, и я снова смог мыслить ясно. Я не ощутил приторно-навязчивую, словно бы маслянистую силу, скользящую по мне, но я был адски уверен, что именно чувствую сейчас, когда она отпрянула и бросилась прочь. Я уже чувствовал подобное прежде, и вдруг понял, с чем имею дело.
Акулья Морда судорожно дёрнул головой в мою сторону, и его рот открылся в шоке. Какое-то застывшее мгновенье мы просто пялились друг на друга через пятнадцать футов разгромленного паба. Казалось, это длилось часами. Томас и Maк, оба обездвиженные, еле держались на ногах, словно пьяные или как люди под неподъёмным грузом. Они были не способны выбраться из здания в их нынешнем состоянии, но у меня в любом случае не было выбора.
Акулья Морда и его рваное рубище швырнули в меня полтонны обломков мебели на долю секунды после того, как я поднял правую руку и прорычал:
— Fuego!
В последнее время я, само собой, не часто использовал магию огня. В сердце Зимы на стоит вызывать огонь забавы ради. Там есть много существ, которым это очень сильно не понравится. Но магия огня всегда удавалась мне лучше всего. Первое полностью осознанно сотворённое мной заклинание было огненным. И в том, что касается магии огня, в удачный день я могу быть не хуже любого другого чародея в мире.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
