Оказывается, во время насиживания самка птицы носорога линяет. У нее выпадают сразу почти все перья. В таком виде птица совершенно беспомощна. Вот почему самец замуровывает ее в дупле. За глиняной стенкой ей и тепло и безопасно.
Но если самец погибнет, умрет и самка: без его помощи она не сможет выбраться из заточения. (Инстинкт слеп!)
«Божественный разум» глуп!
Муравьи, птицы, рыбы, осьминоги, с которыми мы только что познакомились, все поразительно «изобретательны» и «умны». Подумать только – птица шьет из листьев гнездо нитками, скрученными из растительного пуха! Осьминог умеет вовремя подкинуть камень в раскрытую раковину моллюска, а сорная курица строит инкубатор!
Кто научил бездумных тварей уму-разуму? Богословы говорят, что бог.
Еще в конце XIII века один из теоретиков католического догматизма Фома Аквинат писал в своих богословских сочинениях, что в животных заложена творцом частица «божественного разума». Это внушение свыше (instinctus) и есть инстинкт, который мудро руководит поведением животных.
Но каждый наблюдательный натуралист знает, что инстинкт (или «божественный разум» в поповском лексиконе) не только мудр, но и слеп. Мудр он лишь в тех условиях внешней среды, к которым животные приспосабливались веками.
Изменяется обстановка, и животные глупеют на глазах. Их «мудрый» руководитель – инстинкт, точно слепой котенок, беспомощно блуждает в трех новых соснах.
«Животные – не что иное, как машины», – сказал 300 лет назад великий французский мыслитель Рене Декарт. Он первым ввел в науку слово «рефлекс» для объяснения непроизвольных реакций нашего организма на внешние раздражения. О рефлексах речь пойдет дальше, а сейчас мы поразмыслим над словами Декарта.
Животные ведь и в самом деле напоминают автоматы с определенной программой действий (вспомните кукушонка!). Возьмем также для примера строящую гнездо птицу. Подчиняясь безотчетному врожденному чувству, многие птицы сооружают настолько сложные и «умно» спланированные гнезда, что вызывают восхищение даже у человека. Все идет хорошо, пока птица «работает» в привычной обстановке. Но вот галка в поисках подходящего для гнезда материала наткнулась на склад часовых пружин. Галки малоразборчивы в выборе гнездовой подстилки: перья, тряпки, бумага, ветошь, шерсть – все идет в ход. Предприимчивая мамаша решила на этот раз устроить своим птенчикам матрац из стальных пружинок. Не учла она только теплопроводности нового материала. Оригинальная подстилка оказалась очень пружинистой, но – увы! – плохо защищала птенцов от холода. (Инстинкт слеп!)
Было время, когда даже ученые, удивляясь мастерству, с которым птицы строят свои гнезда, считали, что эти искуснейшие лесные архитекторы приступают к строительству с определенным планом в голове и с учетом всего предыдущего опыта и приобретенных знаний.
Теперь доказано, что даже самые искусные четвероногие и пернатые строители в своей часто, казалось бы, очень «мудрой» деятельности руководствуются не смекалкой и даже не знаниями, полученными в результате жизненного опыта, а исключительно инстинктом.
Наблюдения показали, что молодые птицы, впервые приступающие к постройке гнезд, вьют их нисколько не хуже старых, опытных птиц. А птицы, всю жизнь сидевшие в клетке и никогда не видевшие, как их собратья вьют гнезда, когда приходит пора размножения, сооружают гнезда с таким знанием дела, как будто всю жизнь этим и занимались.
Птица, строящая гнездо, не может произвольно изменить его плана или внести в него новые творческие изменения. (За исключением, конечно, тех случаев, когда она по ошибке в качестве строительного материала использует часовые пружины или другие неподходящие вещи.) Прекрасный знаток птиц Оскар Хейнрот считает даже, что птица, строящая гнездо, вовсе и «не знает», для чего она его делает, и была бы очень удивлена, если бы ей сказали, что в гнезде придется воспитывать птенцов. Вот почему, говорит О. Хейнрот, самец серой цапли, выбрав место для гнезда и собрав материал для него, гонит прочь свою самку. Лишь постепенно он привыкает к ее настойчивым попыткам занять, наконец, гнездо и отложить в нем яйца. Если бы носатый упрямец знал, что строит гнездо для яиц и птенцов, ему бы не казалось, что самка не имеет к ним никакого отношения.
«Ум» животных
Инстинктивные чувства развились у животных в процессе эволюции из простейших рефлексов.
Пример рефлекса – отдергивание руки от горячего предмета. Это действие совершается нашими органами бессознательно. Сигнал опасности (ожог!) от чувствительных клеток пальцев по нервам поступил в центральную нервную систему. Оттуда в виде нервного возбуждения тотчас пришел ответный приказ (по-латыни слово «reflecto» означает «поворачивать назад»). Под действием нервного импульса мышцы руки непроизвольно сократились, и рука отдернулась.
По мере развития животного царства рефлексы усложнялись, объединялись в сложные цепи бессознательных, но разнообразных по проявлению реакций организма на внешние воздействия. Сформировалась закрепленная в клеточках мозга в виде определенной «программы» ответных реакций цепь оборонительных, пищевых, строительных и тому подобных рефлексов. Рефлексы такого рода называют безусловными. Они представляют собой врожденные формы поведения, приспособленные к определенным условиям среды.
Это и есть инстинкты.
Каждый звереныш, каждый птенец, каждая личинка насекомого рождаются с готовым комплексом инстинктов, которые представляют собой такую же неотъемлемую особенность их вида, как и строение тела, окраска, способы питания и размножения.
Инстинкты – выработанные естественным отбором целесообразные приспособления. Поэтому под их влиянием животные совершают тоже весьма целесообразные поступки. (Если инстинкт действует в обычной обстановке.) На первый взгляд такие поступки кажутся даже разумными. Это и дает повод поверхностным наблюдателям рассуждать об уме и сообразительности животных.
Но инстинкты целесообразны только в тех случаях, в которых они вырабатывались. Идет жизнь животного привычной тропой – инстинкт мудро руководит им. Вдруг – стоп! – непредвиденное обстоятельство. Соображать надо! А бездумный инстинкт, как автомат, гнет старую линию. Животное попадает в нелепое положение.
Знаменитый французский натуралист Жан Фабр проделал однажды такой опыт. Гусеницы походного соснового шелкопряда путешествуют в поисках корма тесно сомкнутой колонной.
Каждая гусеница идет за предыдущей, касаясь ее своими волосками. Гусеницы выпускают тонкие паутинки, которые служат путеводной нитью для шагающих сзади товарищей. Головная гусеница ведет всю голодную армию к новым «пастбищам» на вершинах сосен.
