В этот момент где-то в замке раздался протяжный крик, и несколько стоящих на страже синоби рванулись к двери, а один к окну. Ким невольно отметил, что их действия как будто бы согласованы заранее, во всяком случае, никто не метался, не выказывал паники, или, возможно, эффект подчеркивался непроницаемыми черными масками, за которыми было невозможно разглядеть лиц.
— Я дам вам уйти с честью, чего же вы еще желаете?.. — немного опешил от такой наглости гость.
Один из синоби вернулся из коридора и сделал какой-то знак главному.
— Этого слишком мало, — вздохнул Ким. — Я, конечно, понимаю, что если вы начнете жечь меня каленым железом, я стану орать, и любой человек рано или поздно будет кричать. Мое лицо побледнеет, и, возможно, я даже соглашусь, в конце концов, выполнить вашу просьбу, но с другой стороны, я стар и вполне могу не выдержать пыток. Пытка болезненна, я не любитель боли, хотя я действительно стар и не держусь за свою жизнь. Но боль… — Он поморщился. — Я понимаю, что вы обязаны в моем лице уничтожить хотя бы одного агента ордена «Змеи», опасного агента ордена, сумевшего обвести вокруг пальца даже хитрейших из хитрых. Я понимаю и благодарен за то, что вы предлагаете лично для меня такой благородный выход… — Он снова вздохнул, какое-то время разглядывая свою бороду, а на самом деле исподволь наблюдая за реакцией сына: Хаято уже почти что пришел в себя и теперь смотрел на него широко раскрытыми глазами.
«В крайнем случае можно будет попытаться уйти и без эликсира, раньше же получалось», — подумал он. Впрочем, это был нечестный выход из положения, выход, при котором рассерженные поражением синоби, без сомнения, покрошили бы и Хаято, и Садзуко, и вообще всех. Нет, Ким не собирался кидать всех ради своей шкуры, впрочем, чем-чем, а шкурой Дзатаки он в этот момент совсем не дорожил.
— Я готов обучать вас при условии, что вы позволите уехать отсюда моим близким, — твердо и спокойно сообщил Ким, — жене, моим сыновьям, дочери Тсукайко. — Имя он произнес специально для внимательно слушавшего его Хаято. Чтобы знал, кого спасать. — И тех их людей, которых они пожелают забрать с собой. Я хочу, чтобы они уехали в один из отдаленных наших замков, и после, когда меня не станет, чтобы Хаято занял мое место, став главой клана. Я согласен хоть сейчас вспороть себе живот, но протестую против того, что вместе со мной должен уйти в небытие весь мой род!
— Это ваше последнее слово? — Голос гостя звучал спокойно, слова, словно горошины, отскакивали от жестяной кастрюли, вызывая отталкивающее впечатление.
— Да, господин. — Ким склонился перед синоби, готовый в любой момент попытаться войти в транс.
— Что же, будь по-вашему, я согласен отпустить тех из ваших людей, которые не являются шпионами ордена «Змеи», слово синоби.
— Никто из них не является агентом, — с облегчением вздохнул Ким, — даю вам слово самурая. Никто, кроме Осибы, но о ней вы и так все знаете…
В этот момент во дворе снова кто-то крикнул, стоящий у окна синоби выглянул наружу, и тут же до Кима донесся порыв ветра с явно различимым осенним ароматом.
— Что там происходит? — не выдержал главный синоби.
— Должно быть, ваши люди приканчивают моих. — Реакция гостя показалась Киму забавной, ну надо же, грозный воин-невидимка, совершенный во всех отношениях шпион, вдруг теряется, услышав предсмертный крик. Впрочем, Ким также понятия не имел о том, что происходит.
— Посадите моих людей на коней и дайте мне слово, что не станете преследовать их. Когда я увижу, что они скрылись за горизонтом, я начну ваше обучение. Хаято, возьми тех, кого я перечислил, и их слуг и немедленно уезжайте отсюда.
— Куда именно я должен уехать, отец? — Хаято здоровой рукой придерживал раненую, стараясь не корчиться от боли и вести себя достойно.
— Теперь это твоя проблема, — грустно улыбнулся Ким, — отныне ты глава клана.
На самом деле меньше всего на свете он хотел, чтобы синоби услышали, куда именно Хаято повезет домашних. Предприятие и так носило крайне авантюрный характер, вот если бы сейчас рядом с ним был старый Иэёси-сан, знавших про ниндзя все или почти что все, Ким мог бы спросить его, можно ли, к примеру, доверять слову синоби или какая клятва ниндзя может считаться главной, преступить которую не вправе никто. Хотя, скорее всего, таких клятв просто не существует, вряд ли хитроумные ниндзя согласились бы связывать себя какими бы то ни было честными словами и тем более клятвами.
Проводив семью до ворот и так по-настоящему и не попрощавшись с ними, Ким наблюдал, как зареванная Садзуко с маленьким Содзо на руках неуклюже забиралась на коня, Ким специально распорядился, чтобы семья убиралась отсюда не в удобных паланкинах, а верхом, так и быстрее, и синоби своих людей в носильщики не поставят. Один из самураев взял на руки румяную Тсукайко, Ким проводил глазами самураев, взятых Хаято в качестве стражников, двух девушек-служанок, сопровождающих семью, невольно недоумевая, отчего никто не несет лесную деву. Неужели страсть к ней у сына вытекла вместе с его кровью?
Впрочем, спросить напрямик, куда проклятый Хаято дел пленницу, он не мог, ниндзя стояли за спиной старого князя, недвусмысленно упирая острие кинжала в поясницу.
Хаято мог только смотреть на отца, должно быть, ему запретили говорить, несколько раз Киму казалось, что сын Дзатаки пытается ему что-то передать, но рядом с ним тоже стоял человек в черном, и наконец парень отчаялся передать последнее послание, встав на колени перед отцом, он ткнулся лбом прямо в землю и, тут же распрямившись, взлетел на своего коня.
«Ну что же, остается только гадать, о чем хотел в последний момент поведать сын. Хотя о чем он не мог сказать при ниндзя? Скорее всего, об их пленнице, которую молодой ревнивец, пожалуй, зарезал, чтобы она не доставалась отцу». — Ким вздохнул, но не ушел, а дождался, когда крохотная кавалькада скрылась за горизонтом.
— Теперь я попрошу вас запереть ворота, чтобы отсюда не смогли выйти ни мои, ни ваши люди, — говоря это, Ким прекрасно понимал, что уж кто-кто, а ловких синоби, без сомнения, не остановят запертые ворота. Так что приказание было излишним. Но его чрезмерно раздражал вид опустевшей дороги.
Глава 45
Смерть Дзатаки
Решил убить — убивай сразу. Чем дольше медлишь, тем сложнее нанести удар.
Тода Хиромацу. Книга наставлений
— Насколько я понял, ваши даймё дали вам приказание убить меня, и теперь, после того как мы заключили наш договор, среди синоби вы уже будете считаться отступником? — попытался Ким отвлечься от грустных мыслей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
