Этому нельзя научить, не просите.
Взять знатную добычу — и бросить ее в лесу, продаться в лойсинги за медяк а хозяину вернуть золото, из безобидных травок вырастить всякие страхи?
Когда-нибудь про меня сложат сагу, но скальды не будут петь ее на пирах.
Потому, что когда кушаешь — вредно смеяться, а ржать над приключениями Свартхевди Бъернссона, ведьмака из Лаксдальборга, будут так, что слышно станет даже в Хелльхейме.
Так вот, думал я, что если нам в путешествии вдруг понадобятся неприятности, то Уильям может смело обращаться за ними ко мне, и будет снабжен ими в таком количестве и разнообразии, что станет не рад. Но я ошибался.
Сын Вильгельма и сам кое-что может!
В Дорнмауэре, благодаря расточительности моего друга, делать нам было больше нечего, посему мы его и покинули. За городскими воротами начинался широкий тракт, уходящий вдаль и там теряющийся, и мы не замедлили направить на него копыта своих коней и помчаться навстречу Уиллову семейному счастью. Ехали хорошо, иногда не менее хорошо шли, давая отдых лошадям, погоды стояли сухие и теплые, поэтому с ночевками тоже затруднений не возникало. Попадались по пути постоялые дворы, но с деньгами дело было почти никак, и мы проезжали мимо. Но что нам молодым! Поспим и на подстилке из лапника, поедим с костра.
Пару раз нас останавливали патрули из воинов местной дружины, но общался с ними Уильям, и проблем с ними мы не имели.
Я помирился со Стофунтов, и он больше не пытался скинуть со спины мою тушу или откусить от меня же ломоть-другой. Полезная ведь животина на самом деле, даже вспоминаю теперь со стыдом свои порывы размножить его делением секирой. Пусть лучше он будет конем, хоть и немного вредным, чем начинкой колбасы и барабаном, а я буду ехать на нем верхом, по благодатной этой земле. А когда я стану ярлом, или уважаемым колдуном, то тоже заведу себе коней, и не мелких и мохнатых, каких в Нурдланде большинство, а хотя бы таких, как мой теперешний.
Но, однако, богатые земли в графстве Дорнхольм!
Деревни и хутора полны народу, тучные (по сравнению с нашими, из Нурдланда) стада коров и коз, разнообразные упитанные ленивые свиньи, нежащиеся в лужах, стаи наглых гусей, вальяжно бредущие к прудам и речушкам. Распаханные и засеянные поля, с колосящейся рожью и пшеницей — а не овсом, как у нас, яблони всякие.
Мда, бюст и такие земли… Или «Золотой водопад волос» и приданое, сколько тесть отсыплет (а щедрого купца найти не легче, чем сосульку посреди лета).
Вот, что бы я выбрал, окажись на месте Уилла?
Сложный вопрос.
Я… Да, я немного завидовал другу: ведь гораздо лучше выбирать между шнеккером и драккаром (или пузатым кнорром, в его случае), чем между рыбацкой лодчонкой и плотом. Завидовал, но именно, что совсем немного, а больше был рад его удаче.
Верно ведь сказано:
Молод я был,
странствовал много
и сбился с пути;
счел себя богачом,
спутника встретив,
друг — радость друга *
Зависть — плохое чувство, и я безжалостно ее в себе задавил. Не каждому везет родиться сыном ярла или конунга, но не следует ныть, обвиняя прядильщиц судьбы в несправедливости! Дано Внуком Бёльторна и без прочего многое: бранное железо, чтобы добывать им золото; крепкие руки, чтобы мог держать весло и топор; и сердце свободного, в которое Отец Битв вложил искру божественного своего огня. Того достаточно!
А мне еще сверх того и дар колдовства обломился, так что, все и вовсе неплохо.
Не особо торопясь, но и не медля, мы добрались до славного града, именем Эйхельфельд. Он не сильно отличался от Дорнмауэра, разве что стены выглядели поновее, а так — все то же самое. Ну и еще через центр города протекала река. Не слишком полноводная и довольно мутная, она делила город на две неравные половины. Из нее местные обитатели брали воду, в ней стирали одежду.
В нее же и гадили — сточные канавы выходили тоже в реку.
Задерживаться в Эйхельфельде мы не планировали — повторюсь, денег было в обрез, и пожар, возожженный в сердце моего друга светлой Сьефн, полыхал вовсю, однако, через город было ближе, да и пиво кончилось. Пополнить запасы сего дара Асов я и отправился, для чего следовало разыскать трактир или харчевню.
Уилла оставил на центральной площади города.
Все когда-нибудь бывает в первый раз.
Первый морской поход, пускай и не за добычей, когда отец сажает тебя рядом с собой на рум. Ты чувствуешь себя уже взрослым, и ужасно горд, что тебе доверили весло шнеккера, а рядом прячет в бороде улыбку отец, искоса наблюдающий, как ты тужишься ему помогать, сжимая стебель весла детскими своими ручонками.
Первый шторм, чью ярость ты сможешь запомнить на всю жизнь, если не ослабнут руки на веслах и не подведет лебедь небесного зеркала.
Первый сраженный враг, ты обдерешь его после боя, ведь право добычи свято.
Первая женщина в твоих руках — ты будешь помнить ее даже тогда, когда борода твоя станет цвета снега, выпавшего на Йоль.
А я в первый раз жизни пытался внушить человеку злость и отвращение.
Причем к себе.
Ранее как-то все больше наоборот бывало: симпатию, приязнь, интерес — для женского пола самое то, что нужно. Но сейчас я обрабатывал таким образом мужика, и его симпатия, приязнь и интерес были мне ни к чему. Мне нужна злость, а лучше — ненависть.
Причем сейчас. Именно сейчас мне надо влезть не в свое дело, потому, что по-другому нельзя: только так будет правильно.
Отец учил меня: если повесил оружие на пояс, то будь готов, что найдутся желающие узнать — могу ли им владеть? Достоин ли носить? А свои проблемы свободный карл должен решать сам, в том числе и с помощью острого железа. Но если враг велик числом, то правильным делом будет позвать родню и верных друзей.
Родни у Уильяма тут не было, или, если и была, то он о ней не упоминал. Зато рядом был карл Свартхевди из Лаксдальборга, по прозвищу Конь, который точно знал, что надо делать.
Пиво, чтобы наполнить им один из своих мехов, я купил без особых затруднений, отдав за него оставшуюся у меня медь. Методом вдумчивых проб выбрал лучший сорт, из предлагаемых на продажу, наполнил им емкость, и отправился назад, на площадь — Уильям просил меня не задерживаться: ему припекало в одном месте, но я не злился на него.
Любовь же.
И вот, навьючившись пивом и прихлебывая его же из небольшой баклажки, я вернулся на площадь, где дожидался меня Уилл. Его я не увидел, зато в том месте, где он был мною оставлен, обнаружилось небольшое скопление народу. Не то, чтобы толпа, просто зеваки, прохожие и просто любопытные бездельники сбрелись посмотреть на что-то.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
