Путники давно утратили представление о времени и пройденном расстоянии. Вся их жизнь теперь состояла из медленного, упорного продвижения вперед, вслед за Иллавастом или кем-нибудь из его товарищей, коротких остановок для сна и еще более коротких остановок для приема пищи, запасы которой таяли с катастрофической быстротой. Некоторое разнообразие в эту изматывающую рутину вносили регулярные обвалы сводов тоннеля, когда следовавшим за людьми рудокопам приходилось спешно откапывать их, а потом оживлять самыми варварскими способами. Несколько раз они едва не захлебнулись в плывунах — отложениях мельчайшего, перенасыщенного водой песка, дважды проваливались в карстовые пещеры и один раз чудом спаслись от смерти, напоровшись на обширную газовую шапку. Одежда путников давно обратилась в лохмотья, колени и локти покрылись кровоточащими ссадинами. Больше всех страдал молодой жестянщик, кожа которого не отличалась сверхъестественной прочностью, как у Артема и Надежды, а легкие привыкли дышать обыкновенным воздухом, а не азотно-метановой смесью с незначительной примесью кислорода. Калека сносил муки подземного перехода стоически. Впрочем, пожаловаться он все равно не мог, даже если бы и хотел.
Страдания хороши тем, что когда-нибудь да и заканчиваются. Пришло время, и Артем почувствовал, как тоннель медленно, но неуклонно стал забирать кверху. Пища у них давно кончилась, а во флягах осталось лишь по несколько капель протухшей воды, но стремление поскорее увидеть небо и вдохнуть свежий воздух оказалось сильнее голода и усталости. Час за часом они карабкались вверх по все более крутому уклону. Каждую секунду ожидая увидеть свет и опасаясь за свое зрение, Артем последние метры полз, плотно зажмурив глаза.
Однако тоннель окончился не на поверхности земли, открытой вольным ветрам и сиянию дня, а в затхлой пещере, мрак которой был лишь чуть пожиже, чем мрак подземелья. Рудокопы помнили и любили все, что навсегда было потеряно для них, но уже не могли жить и дышать нигде, кроме своих нор.
Здесь братья Иллабран и Иллаваст попрощались навсегда.
Состояние путников было таково, что о немедленной схватке со Стардахом нечего было даже и думать. Все четверо нуждались в отдыхе, а жестянщик еще и в лечении — раны на его руках и ногах воспалились.
К счастью, в глубине пещеры обнаружился обильный, чистый источник, и тут уж они отвели душу — сначала вдоволь напились, а затем искупались. Надежда, как и подобает богине в присутствии простых смертных, наготы своей не стеснялась, чем повергла юного Яшта в великое смущение. После этого все завалились спать, даже не выставив караульного. Порукой их покоя было только исключительное чутье Надежды на опасность.
После пробуждения голод дал о себе знать с новой силой. Даже Надежда, способная, как и все максары, подолгу обходиться без пищи, высказалась в том смысле, что сейчас съела бы даже жареного ежа вместе с колючками. На поиски пропитания, а заодно — на разведку — отправился Калека. Отсутствовал он недолго и принес ворох окровавленного платья («Ты такой неаккуратный», — поморщилась Надежда), два дорожных мешка и следующие новости: местность вокруг ему незнакома, но это безусловно Страна Максаров, поскольку невдалеке торчит полуразрушенная цитадель: кругом безлюдно, и даже дозор встретился ему всего один раз.
Все, кроме Калеки, жадно набросились на грубую солдатскую пищу. Когда первый голод был утолен, Артем, по некоторым, чисто этическим причинам, обеспокоенный отсутствием аппетита у товарища, подозрительно поинтересовался, какого же рода был дозор — конный или пеший.
Конный, устами Надежды ответил Калека и скромно уточнил, что пегий жеребчик был совсем молоденький, ну прямо объеденье.
В одном из трофейных мешков нашлись лекарства — бинты, баночки с целебным жиром, высушенные травы, болеутоляющее зелье. Пока Надежда занималась ранами Яшта, Артем сам (дабы не оскорблять максарское достоинство подруги) выстирал в источнике одеяния дозорных. Вышитые на них эмблемы были ему незнакомы.
— Нам понадобятся лошади или любые другие скакуны, — сказал Артем, развешивая мокрую одежду на ветерке, поближе к выходу. — Не станем же мы добираться до владений Стардаха пешком.
— Скакуны сами к нам идут, — беззаботно ответила Надежда. — Выгляни наружу.
Высунувшись из пещеры, Артем действительно разглядел, что в их сторону направляется какой-то вооруженный отряд. Воины шли зигзагами, время от времени останавливаясь — видимо, разглядывали запуганный след, оставленный Калекой. Даже с такой дистанции можно было различить, что большинство из воинов размером превышают обыкновенных людей, и не все они двуногие.
— Перебить их не трудно, — сказала Надежда. — Но за этим отрядом явится другой, а за другим — третий. А это нам сейчас меньше всего нужно.
— И как ты собираешься поступить?
— Пусть Калека вернется на свой след и уведет воинов подальше от нашего лагеря. Я же тем временем постараюсь затуманить их сознание.
Она еще не окончила говорить, а длинная серая змея с единственным глазом посреди туловища уже выскользнула из пещеры. Отряд прошел по направлению к их укрытию еще некоторое расстояние а затем повернул в сторону и вскоре скрылся из глаз.
— Ты не заглядывала в сознание этих вояк? — спросил Артем.
— Что толку, — Надежда махнула рукой. — Ясных мыслей у них в голове не больше, чем у охотящейся собаки. Даже имя их хозяина я не сумела уловить.
Время тянулось медленно, зато еда окончилась быстро. В отсутствие Калеки Артем стал сам выходить на поиски пищи — таскал яйца из гнезд, мешком ловил рыбу в ручьях, собирал дикий лук и головки мака. Яшт уже поправлялся, но от этого забот у Надежды не убавилось. Ей приходилось держать под постоянным контролем сознание сразу двух существ — жестянщика, неискушенная душа которого могла стать легкой добычей для любого максара, и Калеки, уводившею преследователей все дальше и дальше. Иногда Надежда рассказывала Артему о том, что видел и ощущал в данный момент великий воин Иллабран Верзила, вернее, его третья ипостась.
Увязавшийся за ним отряд постепенно таял. После каждого привала один, а то и парочка воинов — главным образом, караульные — бесследно исчезал. Преследователи понимали, что уже давно превратились из охотников в добычу, однако на попятную не шли — страх перед хозяином-максаром был сильнее страха смерти. Несколько раз, пытаясь избавиться от погони, Калека прокладывал свой путь по руслам рек, но всякий раз без заметного успеха — его недруги обладали не только зорким глазом, но и отменным нюхом. Лишь только тогда, когда впереди замаячили каменные истуканы, а воины растянулись в цепь, Калека (а одновременно с ним — Надежда) понял замысел их предводителя: прижать неведомого врага к пограничной стене. В такой ситуации был возможен только один-единственный выход, которым Калека и воспользовался. Надежда чужими глазами молча наблюдала схватку, и лишь когда она вдруг резко вздрагивала или непроизвольно вскидывала руки, Артем мог догадаться, что его восьминогому приятелю приходится туго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
