и так без него.
Щеки Клыкова вспыхнули, он потупился.
— Короче, парни, побежал, — я пожал протянутые руки, — до вечера… может быть. Я как раз заслужил все самое хорошее.
Глава 26
Вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться
Из-за затемненного стекла я видел, что Лиза уже на месте, тянет через трубочку коктейль. Было 19.30, до закрытия оставалось полчаса. Есть нечто неуловимое, необъяснимое и неподвластное анализу: вот так смотришь на человека, который ведет себя обычно, но ясно: что-то с ним не то.
Как только я вошел, девушка улыбнулась как-то виновато и окаменела, пальцы сжали трубочку так, что она, наверное, аж сломалась. «Я должна вам сказать, что мы расстаемся», — это первое, что пришло на ум, даже пульс участился.
Раздеваясь на ходу, я направился к ней. Хотелось улыбнуться, но тревога не придаст улыбке искренности. Повесив куртку на спинку стула, я уселся и попытался считать ее желания: она хотела, чтобы не было… чтобы было… чтобы я не отрекся.
— Что стряслось? — прямо спросил я, усаживаясь и накрывая ладонью ее бледную руку.
Судя по непонятным желаниям, бросать она меня не собиралась.
— Саша, — проговорила она и замолчала, отводя взгляд.
— Да что такое? Говори уж, раз собралась. Ты мне изменила?
В ее глазах заблестели слезы, она затараторила:
— Нет, ты что! Я… Мне страшно. У меня… ну, эти дни всегда день в день. Хоть часы сверяй, и вот, нету… Третий день уже.
Меня будто окатили холодной водой. Потом — горячей. А потом напряжение ушло, и я растекся по стулу. Видимо, выражение лица у меня было странным, Лиза интерпретировала его по-своему, выдернула руку и затараторила:
— Я понимаю, что три дня — не тот срок, чтобы делать выводы, всякое бывает. И тест ничего не покажет, может, все еще наладится. Но мне так страшно с этим — одной! Не маме же говорить!
Меня словно мешком с мукой по голове приложило. Новость — пусть даже в таком пока размытом виде, догадка по сути, но… То, что я почувствовал, не понять молодому юноше без опыта прошлой жизни. У этого гипотетического юноши наверняка первым делом рассудок помутился бы от панических мыслей: охомутали! Прощай, свобода! Я не готов! Я еще не нагулялся!
Для меня же… Не зная, что сказать, но чувствуя, как щиплет в глазах, я потянулся к Лизе через стол и пробормотал:
— Лиза, ну ты что. Это ведь… это прекрасно!
Столько мы с Аленой ждали, хотели ребенка, а тут — раз — и нежданно-негаданно. Вот что значит — молодые растущие организмы. Конечно, может, Лиза ошиблась, перенервничала, и цикл расстроился — так бывает, ведь я все делал, чтобы она не забеременела, но пишут, что прецеденты бывали. Я много узнал обо всем этом, когда мы с Аленой готовились стать родителями.
Вот так подарок! Вот бы здорово было! В том мире не получилось узнать, что такое быть отцом, а в этом — вот так сразу!
— Ты тест делала? — спросил я.
Она кивнула.
— Да. Ничего. Но он и не покажет, это же не срок, еще гормоны не начали выделяться, какие он узнает. И врач ничего не скажет.
— А ты сдай кровь на ХГЧ, это самый точный анализ.
— На что? — округлила глаза Лиза.
— Хорионический гонадотропин человека, — объяснил я, и глаза ее стали еще больше.
— Откуда ты это знаешь?
— Читал. У меня память абсолютная, я ж говорил? Помню все, кроме своего прошлого.
— Ты же предохранялся… Ну, говорил, — возмутилась Лиза. — И не сказал мне про… осечку? Я бы тогда сама…
— Да не было осечек. Просто нет абсолютного метода, кроме резинового. Да и тот, бывает, сбоит. Лиза, да что с тобой? Все ж хорошо… Да?
Ее губы задрожали.
— Ты… меня не бросишь?
— Глупая. А ну иди сюда!
Всхлипнув, она поднялась, и я сгреб ее в охапку.
— Это ведь чудо — новая жизнь.
Тело наполнилось теплом, хотелось спеленать им Лизу, чтобы она не нервничала. Я поймал себя на мысли, что расстроюсь, если это будет неправда. Нет, не так: очень расстроюсь. Идея стать отцом из той жизни, уже забытая, но заново всколыхнувшая сердце — мой род будет продолжен! Я засейвлюсь! Я буду отцом! А-а-а!!!
— Я ведь люблю тебя, как ты могла такое подумать?..
— Но мы так молоды, у тебя карьера…
— Да я на руках тебя теперь носить буду!
Хотелось прямо сейчас брякнуться на колено и просить ее стать моей женой, но это так не делается. Девушкам хочется романтики, чтобы этот миг остался в памяти навсегда. Кольца опять-таки купить надо.
Вспомнилось, как мы с Аленой лазали по крымским горам и нашли волшебное место — Храм солнца, он же Тышлар. Шесть скал-зубьев вокруг еще одной, где суеверные люди загадывают желания и оставляют монетки. Мы с Аленой загадали ребенка.
Так вот, на наших глазах парень привел туда свою юную подругу и сделал ей предложение, подарив кольцо. Алена чуть не плакала от умиления. Вот нужно что-то похожее — для Лизы.
— Прости, — прошептала она и ткнулась носом мне в шею, а я принялся гладить ее по волосам.
— Все будет хорошо. Я рад, правда рад!
— Это такая ответственность, — прошептала она.
— Мы справимся. Ни ты, ни я, ни наш сын… или дочь — ни в чем не будет нуждаться. А дети, зачатые в любви, получаются умными и красивыми. И есть в кого! — Я приподнял ее голову за подбородок и поцеловал.
— Но мы так молоды… — прервав поцелуй, сказала она задумчиво, и я почувствовал — девушка успокаивается.
Кто же ее так напугал? Вспомнилась бабка-генеральша, и я представил ее голос: «Только попробуй в подоле принести — сразу вон из дома!» — так ведь девочек пугают?
— Зато все будут думать, что вы сестры. Или брат с сестрой.
— Ты говоришь, как… как будто тебе пятьдесят… И, честно говоря, немного пугаешь. Думала, ты…
— Что?
— Что среагируешь иначе. — Она вдруг осознала, что говорит, и затараторила: — Но я очень надеялась и молилась, чтобы ты именно так… Я… Ты… — Лиза запнулась, а я не стал перебивать, очень хорошо понимая, что она хочет сказать. — Дед бы хотел внука. Наверное. А бабушка… она считает, что дети портят жизнь, и все детство меня пугала. Ну, не детство, а как я стала подрастать.
— Забудь. Если все сложится, я возьму ответственность. И уверен, что справлюсь.
— Спасибо, — улыбнулась она, покосилась на разносчицу, смотрящую с недовольством.
А я понял, что
