конницей!
Пять кораблей, выстроившись наконечником копья, словно чайки, неслись над волнами. Остальные — общим числом тридцать, по тридцать бойцов на каждом — шли за нами сплошной стеной.
У англов было пятьдесят кораблей. При нашем внезапном появлении они свернули на юг и заспешили к ближайшему берегу — лесистому мысу у входа в Фиорт, который зовется Басас из-за окружающих его мелей. Басас, занятное имя!.. Оно также означает смерть.
Пять передовых британских судов устремились прямо в незащищенный вражеский фланг. Знай англы, как быстры корабли Артура, они бы наверняка предпочли бегство. Но где им было знать!
Каждая из наших ладей ударила противника в середину корпуса. Хруст корабельных ребер! Крики людей! Палуба под ногами ходит ходуном! Наши обшитые сталью скакуны разнесли в щепы утлые скорлупки англов. Первые пять вражеских судов камнем пошли на дно.
Мы копьями отталкивали разбитые доски, за которые цеплялись тонущие варвары. Ближайшие корабли развернулись к нам, и мы укрылись за щитами: страшные топоры англов ударили в наши борта. Железные крюки засвистели в воздухе, зацепились, веревки напряглись: варвары взяли нас на абордаж — себе на погибель. Досками, копьями и мечами отбивались мы от англов. По их узким палубам заструилась кровь.
Колоть копьем и рубить мечом с качающейся палубы, оказалось, как и полагал Артур, не труднее, чем из седла. Англы, ошеломленные и нашим внезапным появлением, и нашей стремительной атакой — они считали, что на море им соперников нет, — дрогнули.
Передовые ладьи англов спешили укрыться за высокой скалой по соседству с мысом. Дин-и-бас она называлась: Твердыня смерти. И мы сразу поняли, за что ей дано это имя.
Ибо англы, не чуя опасности, правили на мели. Камни, таящиеся под самой поверхностью воды, не пощадили никого. Захрустели, ломаясь, доски, варвары посыпались в воду. О крик, о сумятица!
Проклятья одноглазому губителю Водену мешались с воплями отчаяния. Англы бросили разбитые корабли и вплавь устремились к берегу. Несколько британских кораблей развернулись к мысу, чтобы догнать беглецов. Остальные продолжали надвигаться на уцелевшие корабли англов, намереваясь взять их в кольцо.
Варвары, оказавшись между рифами Дин-и-бас и яростными бойцами Артура, спустили паруса и на веслах двинулись прочь от прибрежных камней, прямо к нам в руки. Будь нас побольше, врагу пришел бы конец.
Увы, только пять наших кораблей противостояли двум десяткам вражеских. И, пока мы сражались с первыми пятью — два потопили сразу, — остальные успели скрыться. Англы не пытались помочь товарищам, но сразу взяли курс в открытое море: то ли испугались идущих за нами кораблей, то ли совсем пали духом после неудачной атаки. Так или иначе, они бежали.
Двенадцать вражеских кораблей затонули, еще одиннадцать остались на камнях, и хотя двадцати семи удалось скрыться, мы посчитали это победой. Артур не стал преследовать англов: только пять новейших британских судов могли догнать их в море, а этого было слишком мало. Предводитель разумно решил удовольствоваться оборонительной победой и отпустил врага зализывать раны.
Эктор и Мирддин наблюдали за битвой с укреплений Каер Эдина.
Я сказал "наблюдали", потому что, хотя Мирддин не мог ничего видеть, Эктор описывал ему все с малейшими подробностями.
Оба они встретили нас на новой пристани.
— Молодцы! — крикнул Мирддин, ударяя рябиновым жезлом в дубовый настил. — Молодцы, гордость Придеина! Давно воители-бритты не правили водным краем, но сегодняшний день все изменил. Отныне и до скончания веков Британия будет повелевать светлым царством Манавиддана! Добро пожаловать, герои! Честь вам и хвала!
Приветствие Мирддина было искренним, но хвала — чрезмерной. Удар, который мы нанесли англам, оказался сильным, но не сокрушительным. Позже мы узнали, что они, скрывшись из глаз, просто повернули на юг и направились к восточному побережью, где всегда находили неохраняемые бухты и устья рек. Были здесь и небольшие варварские селения, готовые оказать им гостеприимство и помощь.
Итак, они вошли в устье Твида и укрылись в густом лесу на Кал ид- донских холмах. Отсюда они послали гонцов на родину за оружием и подмогой, а сами остались ждать.
Они ждали, залечивая раны, и месяц от месяца набирались сил. К летнему солнцестоянию от Кустеннина, владыки Калиддона, стали приходить известия о набегах и грабежах. Артур выслушал вестников и заключил, что англы медленно продвигаются вверх по долине Твида, чтобы обойти Каер Эдин.
Все лето Артур собирал и укреплял войско. Кустеннин из Годдеу, мой родич Эннион Регедский, Овейн из Поуиса и Эктор — все присоединились к нам. Как родичи, объединенные одной целью, мы стали называть себя "Люди Севера". С нами были и несколько южных королей: Кадор ап Оуэн Виндду из Корнубии, Огриван из Долгеллау и Кередиг Гвинеддский с сыном Мальгоном, а также Маглос, Меуриг и Идрис. Шли к нам и другие вожди, так что наши ряды росли, как пшеница в поле.
Когда последняя дружина пришла в Каер Эдин, мы препоясались острой сталью и надели шлемы для битвы. Кай, Эктор, Борс, Гвальхавад и Кадор погрузились на корабли — понадобились все до единого. Как только паруса растаяли в Муир Гуидане, мы сели на коней и повернулись к Эйлдонским холмам и темным лесам Калиддона. И мы поскакали, пятнадцать тысяч бриттов, навстречу шестидесятитысячному войску врага.
Послушать бардов, так наша победа была предрешена изначально. Что ж, я, Бедивер, рубился в каждой кровавой битве и спою вам другую песнь.
Глава 10
На нехоженых тропах глубоко в черном Калиддонском лесу укрылись варвары. Они не теряли времени даром. Господи Иисусе, они подготовились, да еще как! Бальдульф снова возглавил объединенные силы и заставил свою орду изрядно потрудиться в ожидании боя.
Они рассчитывали, что на их стороне будет черное коварство лесной чащи, и не ошиблись. Но на нашей стороне был Мирддин Эмрис.
Мирддин жил в Калиддоне много лет еще до рождения Артура. Он знал все тамошние обходные тропы и тайные пути. Каждый холмик и ручеек, каждая лощина и заросший овражек, каждый камень, дерево и тинистое озерцо были ему известны. И, несмотря на слепоту, он мог описать все их подробно, словно черты собственного лица.
Да и Артур хорошо знал великий лес. Он частенько охотился здесь и запомнил Эйлдонские холмы не хуже, чем горы родного Диведа. Развалины древнего Тримонтия, римской крепости на берегу Твида, и соседний монастырь в Майлросе были ему такими же родными, как Каер Эдин и Каер Мелин.
Итак, по дороге через Меггет Артур и Эмрис ехали во главе воинства, а мы распевали кимрские песни
