Позже вынесли подносы с шампанским, и собравшиеся гости замерли в ожидании объявления помолвки.
К несчастью, предназначенный для этой роли мужчина отсутствовал.
После недолгих поисков Лео был найден и препровождён в гостиную, где разразился очаровательным тостом и перечислением благоприятных причин для женитьбы. Хотя большая часть гостей слушала с вниманием и всё время хихикала, Кристофер слышал, как парочка женщин поблизости болтали, перешёптываясь неодобрительно звучавшими голосами:
— … Рэмси нашли флиртующим в уголке с женщиной. Его пришлось от неё оттаскивать.
— Кто она?
— Его собственная жена.
— О, боже.
— Да. Как непристойно для семейной пары так себя вести.
— Полагаю, эти Хатауэйи совсем ничего не соображают.
Кристофер подавил усмешку и поборолся с соблазном повернуться и просветить двух старых куриц, что Хатауэйи-то как раз соображают лучше всех. Им просто наплевать на условности. Он посмотрел на Беатрис, гадая, слышала ли она, но она не обращала внимания на сплетниц, всё её внимание было обращено к брату.
Лео закончил тост с сердечными пожеланиями обручённой паре будущего счастья и процветания. Гости подняли бокалы и разразились возгласами одобрения.
Подняв облачённую в перчатку руку Беатрис, Кристофер запечатлел поцелуй на тыльной стороне её запястья. Он хотел унести её из заполненной народом гостиной, чтобы она принадлежала лишь ему одному.
— Скоро, — прошептала Беатрис, словно читая его мысли, и он позволил себе обласкать её взглядом.
— Не смотри так на меня, — добавила она, — у меня начинают дрожать колени.
— Тогда я не стану говорить, чтό мне хочется сделать с тобой прямо сейчас. Потому что ты свалишься, как кегля.
Этот особый приятный момент слишком скоро завершился.
Стоявший рядом с Лео лорд Аннандейл протолкнулся вперёд с поднятым вверх бокалом шампанского.
— Друзья мои, — возвестил он. — Я надеюсь внести вклад во всеобщее счастье нынешнего события, провозгласив некие новости, пришедшие из Лондона.
Толпа почтительно затихла.
По спине Кристофера пополз холодок. Он взглянул на Лео, но тот выглядел ошеломлённым и лишь пожимал плечами.
— Что это? — прошептала Беатрис.
Кристофер потряс головой, уставившись во все глаза на деда.
— Помоги мне Боже, я не знаю.
— Перед отъездом в Гэмпшир, — продолжил Аннандейл, — меня оповестил его светлость герцог Кембриджский, что мой внук представлен к кресту ордена Виктории. Медаль, порождённая январскими событиями, является высшей военной наградой за героизм перед лицом врага. Медаль капитану Фелану вручит сама королева на церемонии награждения в Лондоне в следующем июне.
Все в комнате разразились восклицаниями и аплодисментами. Кристофер почувствовал, как всё тепло уходит из его груди. Это было то, чего он не желал, ещё один проклятый кусок металла, приколотый на грудь, ещё одна чертова церемония в честь событий, которые он не хотел вспоминать. И прошлое, мерзко вторгнувшееся в один из самых сладчайших моментов в его жизни. Проклятие его деду, провернувшему всё это и ни словом заблаговременно не перемолвившемуся с Кристофером.
— За что будет присужден крест ордена Виктории, милорд? — спросил кто-то.
Аннандейл послал улыбку Кристоферу:
— Возможно, мой внук рискнет предположить.
Кристофер покачал головой, глядя на деда без всякого выражения.
Раздражение отразилось на лице графа, когда Кристофер продемонстрировал отсутствие воодушевления.
— К этой чести капитана Фелана представил полковой командир, описавший в рапорте то, что он видел: как капитан вынес из-под тяжёлого огня артиллерии раненого офицера. Наши люди отступали после попытки захватить окопы русских. Спасши офицера, капитан Фелан удерживал позицию, пока не подоспела помощь. Русские позиции были захвачены, а раненый офицер, лейтенант Фенвик, спасён.
Кристофер не смел заговорить, не доверяя себе, пока вокруг раздавались поздравления и крики «ура». Он собрался с силами, допил шампанское, стоя спокойно и сохраняя внешнее хладнокровие, когда почувствовал, как, скользя, падает в опасную пропасть. Каким-то образом он нашёл в себе силы остановить это, удержать в узде сумасшествие, достигнув чувства отстранённости, в котором нуждался и которого в равной степени боялся.
«Пожалуйста, Боже», — думал он. — «Только не за спасение Фенвика.»
Глава 23
Чувствуя, что, несмотря на всё своё внешнее спокойствие, Кристофер готов взорваться, Беатрис подождала, пока он не допил шампанское.
— О, Господи, — сказала она достаточно громко для того, чтобы её услышали люди вокруг. — Боюсь, ото всех волнений сегодняшнего вечера у меня закружилась голова. Капитал Фелан, вы не проводите меня в гостиную?
Её вопрос был встречен сочувствующим перешёптыванием, ведь любое подтверждение деликатной женской природы всегда приветствовалось.
Пытаясь принять вид слабый и болезненный, Беатрис ухватилась за руку Криса, и он повёл её прочь из бального зала. Но вместо того, чтобы направиться в гостиную, они вышли на улицу и расположились на одной из скамеек, стоящих вдоль посыпанной гравием дорожки.
Сидели они молча. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Одной рукой Кристофер обнимал Беа, губами прижимаясь к её волосам. Беатрис слушала звуки близ растущего ночного леса — скрип и шелест, мелодичные трели лягушек, хлопанье крыльев птиц и летучих мышей. Через некоторое время она почувствовала, как грудь Кристофера поднялась и опустилась в глубоком вздохе.
— Мне жаль, — сказала она тихо, зная, что он думает о Марке Беннетте, друге, которого не смог спасти. — Я понимаю, почему эта награда так тебе отвратительна.
Кристофер молчал. От него исходило почти осязаемое напряжение, и Беатрис понимала, что среди всех тех тёмных воспоминаний, которые он прятал, это было самым страшным.
— Можно ли отказаться от медали? — спросила она. — Потерять право на неё?
— Не по собственному желанию. Я должен нарушить закон или совершить какой-то вопиющий проступок, чтобы меня исключили из списка награждаемых.
— Мы можем придумать для тебя преступление, — предложила Беатрис. — Уверена, моя семья выдвинет парочку блестящих вариантов.
Кристофер взглянул на неё. В лунном свете его глаза сияли, как посеребрённое стекло. На мгновение она испугалась, что её попытка легкомысленно пошутить могла разозлить его. Но он приглушенно рассмеялся и заключил её в объятья.
— Беатрис, — прошептал он. — Ты всегда будешь нужна мне.
