или пусть остается как есть? Ну сперла и сперла. Запонка ценная – платина, бриллиант. Дорогая. Наверное, Эле нужны деньги. Хорошо, что за львенка много не выручишь.
Львенок! Лиза бросается к комоду, осматривает его и морковку, оглаживает кончиками пальцев крючок – где ты был, глупый? – и наблюдает, как в комнату входит Эля. Она шарит в карманах Лизиной куртки, перетряхивает содержимое рюкзака, быстро заглядывает под одеяло, садится на доски в ногах, опирается на них рукой – и вдруг вскакивает, смотрит на руку – на одном из пальцев набухает алая капля. Еще одна женщина, уколовшая палец. Но посмеяться в этот раз некому.
Эля досадливо обтирает руку об одеяло, переводит взгляд на доски, присаживается рядом с лодкой на корточки и извлекает из щели морковку. А потом, присмотревшись, чуть отодвигает матрас и из щели между матрасом и основанием лодки вытягивает львенка и чудом зацепившуюся за его крючок запонку. При виде запонки Эля меняется в лице: поднимает брови, растягивает губы, но что это – “страх” или “восторг” – распознать невозможно. Она внимательно осматривает запонку, затем засовывает ее в карман, оставляет морковку и львенка на комоде и потихоньку, придержав дверь, чтоб не хлопнула, выскальзывает из комнаты.
Так и есть, Эля забрала запонку себе. Но стоит ли с ней связываться из-за этого? Если Лиза увидит вторую такую, то тут же узнает – рисунок запоминающийся, да и бриллиантик эффектный, играет ярко. Хотя она вряд ли увидит, конечно, – никто не носит запонки по одной.
Эх ты, Лиза, вот же ты растяпа. Отчего не догадалась спрятать ценное понадежнее? Запонка тоже может быть важной уликой, а теперь все, можно с ней попрощаться. Слава богу, остальные улики надежно прибраны.
Как же быть? Лиза оглядывает комнату глазами Эли – где могло бы быть спрятано важное? Жаль, в детских не бывает сейфов. Остается единственное более-менее надежное место: потайной карман в лямке рюкзака. Лиза укладывает в него морковку, а львенка прячет под подушку. Он гораздо лучше дымчатого кварца. Пусть защитит ее от белой женщины.
Она забирается под одеяло и за секунду до того, как провалиться в сон, вдруг вспоминает имя.
Тим.
Эпизод 2271 Тим. Мысль о нем заставляет Лизу сесть в кровати. За окном еще не погасли фонари, но браслет неумолимо вибрирует: пора вставать. Как уговорить себя подняться? Лиза заснула только под утро. Даже интересно, думает она – и краешком сознания поражается, насколько это равнодушные, усталые мысли, – почему ночью ей настолько хуже? Как удается избежать галлюцинаций днем?
Кто только не приходил к ней в темноте. Абсолютно голая и очевидно мертвая, с длинным разрезом через грудину и живот, вся в лиловых пятнах и белесой жирной слизи бабушка присела на край кровати, помолчала, а потом печально сказала: “Что ж ты, Лизок, даже проститься не пришла…”
Прости, бабушка, – хотелось сказать Лизе, но на месте бабушки уже возникла мама: нарядная, красивая. Погладила Лизу по голове, собрала рукой оставшуюся от бабушки слизь – и пошла к двери, другой рукой поправляя шляпку, проседающую над проломленным виском.
Потом пришла Саша. Близко не подошла, в лицо не глядела, молчала. Села на стул, раскачивалась на нем – вот-вот упадет. И упала бы, но стул, качнувшись особенно круто, совсем заломившись было назад, вдруг опустел, встал на четыре ножки и больше не двигался.
Белая женщина тоже приходила. К кровати подойти не решилась – видно, побоялась львенка. Она замерла в темном дверном проеме и уставилась прямо на Лизу. Потом вдруг подняла руки к груди. Тело оставалось абсолютно неподвижным, глаза не мигая смотрели на Лизу, а руки, будто существовавшие отдельно от замершего тела, в абсолютной тишине бешеными тенями хаотично носились по груди. Под конец их движения стали настолько быстрыми, что контуры расплылись в пространстве, размазались в воздухе, а потом руки вдруг остановились, опустились – и в сиянии белоснежного платья Лиза разглядела и вырез декольте – такой же, как у Аниты, в форме тюльпанного лепестка, – и грудь, сочащуюся алым, будто кто-то содрал с нее кожу.
Тим. Кто это? Как его найти? Конечно, Илья и Костя помогут, но вначале нужно понимать, что именно она может им сообщить. Ясно, что Тим – близкий знакомый Яна. Настолько близкий, что Ян готов затаскать Лизу по судам.
Лиза представляет, как Ян наматывает ее косу на кулак, волочет Лизу за собой по выщербленному паркету – нужно опираться на пятки, чтобы было не так больно, втаскивает в огромный полутемный зал и бросает в центр круга, по краям которого стоят страшные фигуры со скрытыми под капюшонами лицами – но Лиза-то знает, кто это. Вот Саша – она и стоя немножко раскачивается, вот мама – из-под капюшона выглядывает вуалетка, вот бабушка – босые ноги переступают на холодном полу. А вот и полупрозрачная женщина с освежеванной грудью – край белоснежного платья тянется по темному камню…
Надо думать о Тиме. Голос Ильи звучит в голове: “Почему его необходимо найти. Думай. Рассказывай все, что знаешь”. Понятно, что Тим очень важен для Яна. Как давно они знают друг друга? Очевидно, Тиму, как и Яну, многое известно. Но что именно Тим сможет рассказать Лизе? Насколько ценными будут его слова? Ян велел ей не беспокоить Тима. Почему Тима нельзя беспокоить?
“Илья, – пишет Лиза, тщательно обдумывая каждое слово, – нужна помощь. Срочно. Найти человека. Зовут Тим. Возможно, это полное имя, возможно, нет. Близкий человек Яна Пахомова. Очень важный для него человек. Наверняка связан с Владимиром Сергеевичем. В списке его нет, но, возможно, он даст показания. Напиши Косте”.
Лиза отсылает сообщение Илье, а потом пишет Косте сама. Совершенно неважно, что там у него за сверхсекретные коды и для кого они предназначены, знать это Лизе необязательно. Существенно лишь одно: ее друзья кого угодно смогут найти.
“Только Сашу так и не смогли”, – говорит кто-то в Лизиной голове. Голос незнакомый. Наверное, это белая женщина. Не стоит ее слушать. Вот если бы можно было засунуть львенка себе в голову. Он охранял бы Лизу там, потому что ее глупый мозг явно не справляется.
Приготовив обед, Лиза позволяет себе уйти в свою комнату. Она тщательно запирается, ложится на кровать. Самое время проверить сообщения.
Раньше Лиза много думала о дружбе: как вообще получается, когда люди и в кровном родстве с тобой не состоят, а становятся иногда гораздо ближе настоящих родственников, и с годами такая связь только крепнет. Возможно, дело в том, что между вами нет никакого быта, а значит, нет и поводов для ссоры, и каждый несет в эти отношения что-то свое, но, наверное, старается
