—А потом? — отважился прошептать Чарли.
—Сейчас рано даже думать об этом, — сердито буркнул врач, — но ей придется провести в больнице по меньшей мере год, мистер Петерсон. А может, и больше. Работы еще непочатый край.
Только тут Чарли наконец начал понимать, сколько еще мучений предстоит Саманте.
—Но сейчас главное, чтобы она пережила эту ночь, — повторил доктор и ушел, а Чарли остался один и, снова забившись в угол, принялся ждать своих коллег, которые должны были приехать из Стимбоут–Спрингс.
Появившись в половине четвертого утра, они увидели, что Чарли крепко спит, уронив голову на грудь и тихонько похрапывая. Его разбудили и забросали вопросами. Он рассказал все, что ему было известно. Коллеги выслушали Чарли в гробовой тишине, а потом так же молча отправились в гостиницу. Зайдя к себе в номер, Чарли уселся у окна и в полном отчаянии уставился невидящим взглядом на Денвер. И только когда Генри и его приятель пришли к нему в комнату и сели рядом, Чарли смог расслабиться. Боль, ужас, тревога, угрызения совести, смятение и тоска вырвались наконец наружу, и он почти час рыдал в объятиях Генри. И с того момента Чарли и эти люди, просидевшие с ним всю ночь напролет и дарившие ему утешение, стали друзьями. Чарли не помнил другой такой темной ночи, но когда наутро они позвонили в больницу, Генри — теперь уже не Чарли, а Генри — заплакал от радости, уткнувшись лицом в ладони. Саманта была жива!
Глава 25
На следующий день после несчастья, постигшего Сэм, съемочная группа уехала, но Чарли после долгих переговоров с Харви решил‑таки остаться. Сколько он сможет пробыть с Самантой, Чарли не знал, ведь он не мог оставить Мелли одну с четырьмя детьми на неопределенное время, однако он понимал, что сейчас уехать от Сэм просто нельзя. Она одна в незнакомом городе, и жизнь ее висит на волоске. Узнав о случившемся, Харви впал в состояние шока. Он легко разрешил Чарли задержаться в городке. Но при этом сказал, что нужно позвонить в Атланту матери Сэм. Кроме нее, у Саманты нет больше родственников, и мать имеет право знать, что ее единственная дочь лежит сейчас в денверской больнице с переломанным позвоночником. Но когда Чарли попытался с ней связаться, выяснилось, что мать с новым мужем уехали на месяц в Европу и поделать ничего нельзя. Впрочем, Чарли знал, что Сэм не особенно в ладах со своей матушкой; отчима она считала болваном, а родной отец Саманты давно умер. Так что больше звонить было некому. Разумеется, к тому времени Чарли уже позвонил Мелли, которая, услышав ужасную новость, разрыдалась, как дитя.
—О, Сэм… бедняжка… О, Чарли… как она теперь будет… в
инвалидной коляске… совсем одна?..
Они плакали по телефону вместе. Потом Чарли повесил трубку. Он хотел еще раз позвонить Харви: пусть наведет справки о хирурге, который делал Саманте операцию… хотя, конечно, сделать это надо было гораздо раньше. Однако поговорив с Харви, Чарли вздохнул с облегчением. Харви уже успел связаться со всеми, кого он знал в Бостоне, Нью–Йорке и Чикаго; он даже позвонил другу, который был главным хирургом–ортопедом в метеослужбе.
—Какое счастье, что у вас столько знакомств, Харви. И что сказал хирург?
—Что этот парень первоклассный специалист.
Чарли издал глубокий вздох и через несколько минут положил трубку. Теперь оставалось только ждать. Каждый час его допускали к Саманте на пять минут. Но помочь он ей толком не мог. Она до сих пор не приходила в сознание.
Сэм пришла в себя лишь на следующие сутки в шесть часов вечера, когда Чарли зашел к ней в восьмой раз за день. Он собирался пробыть у нее всего несколько минут, как делал час за часом с самого утра: входил, глядел на ее неподвижное лицо, на которое к тому времени уже наложили повязки, а затем по сигналу медсестры закрывал за собой дверь и тихо удалялся. Но на этот раз в облике Сэм что‑то изменилось. Руки лежали немного по–другому, цвет лица немного улучшился. Чарли ласково погладил ее по длинным, выгоревшим на солнце белокурым волосам и тихонько окликнул по имени. Он говорил с ней так, словно она могла его услышать. Сказал, что он здесь, с ней, что все ее любят и что все будет хорошо. И на этот раз — медсестра еще не успела позвать Чарли — Сэм открыла глаза, увидела его и прошептала:
—Привет!
—Что? — Чарли был изумлен, и звуки его голоса прозвучали в палате, где приборы записывали малейший шорох, оглушительно, будто грохот взрыва. — Что ты сказала?
—Я сказала: «Привет». — Сэм еле шептала, а Чарли вдруг захотелось издать ликующий военный клич.
Но вместо этого он наклонился к ней пониже и тоже перешел на шепот:
—Привет, дорогая! Ты молодец!
—Молодец?.. А… что случилось?.. — Голос ее не слушался.
Чарли не хотелось отвечать, но Сэм смотрела на него не отрываясь и не давала ему отвести глаза.
—Ты выбила дурь из одной норовистой лошади.
—Из Черного Красавчика? — Взор Сэм помутнел, и Чарли показалось, что она опять потеряет сознание, однако ее ресницы вдруг снова дрогнули. — Нет… я вспомнила… серый жеребец… там был овраг… речушка… в общем… что‑то было…
«Что‑то»… Маленький пустячок, изменивший всю ее жизнь.
—Да. Но сейчас это не важно. Все позади.
—А почему я здесь?
—Чтобы подлечиться. — Они по–прежнему говорили шепотом. Чарли улыбнулся Саманте и осторожно взял ее за руку. Он был на седьмом небе от счастья.
—А можно я пойду домой? — сонно и совсем по–детски пробормотала Саманта, закрывая глаза.
—Нет, пока нельзя.
—А когда? Завтра?
—Посмотрим.
«Завтра»… Чарли знал, что этих «завтра» будет не одна сотня, но сейчас нисколько не огорчался. Он так обрадовался, что Саманта жива! Раз она пришла в сознание, то, наверное, выкарабкается.
—Ты не звонил моей матери? — Сэм посмотрела на Чарли подозрительно, он торопливо замотал головой.
—Нет, конечно!
Хотя это была ложь.
— Правильно. Ее муж — осел.
Чарли ухмыльнулся в восторге от того, что разговор принимает такой оборот, и тут сестра, появившаяся в окошечке, подала ему знак, что пора уходить.
—Я должен идти, Сэм. Но я сегодня вернусь. О’кей, детка?
—О’кей.
Сэм ласково улыбнулась Чарли, закрыла глаза и уснула. Возвратившись в отель, Чарли позвонил Мелли и сказал, что Сэм наконец пришла в сознание.
—И что это значит/ — Мелли все равно безумно тревожилась, однако Чарли бурлил от радости.
