Да, будешь давать нам советы. Наша маленькая республика, пока не наберёт силу, будет фигурой в чужих политических играх. Уже сейчас в политике всех ближайших государств появился новый мотив.
— А что вы сделали для победы над этими грязными республиканцами? — попробовал угадать я.
— В точку, — кивнул бывший безликий.
— Не уверен, что Като именно тот, у кого следуют просить советов на эту тему, — хмуро отозвался Дейдара. — Наша цель — жить в мире. А не попадать в спираль постоянных конфликтов.
Но это заявление вызвало у меня только новый приступ грустного смеха.
— Да, теперь ты точно меня полностью понимаешь.
На что получил лишь ещё один мрачный взгляд.
— Если безмолвные способны перемещаться чуть ли не по всему городу, — переключил тему Минато, — то почему тот, что сидит под нами, не вмешался? Понимаю, что агенты среди людей для них, всего скорее не значат ничего, и спасать раскрытого шпиона безмолвный бы не стал. Но почему он Титуса просто не убил?
— Я задавался теми же вопросами после встречи с предтечем из Эстера. Способности этих существ далеко не безграничны. Более того, столкнувшись с ним в бою, могу сказать, что они весьма искусны, но в чистом могуществе не превосходят одержимых. Полагаю, местный безмолвный попросту не мог ничего сделать, не рискуя собой.
— Они сотни лет оставались в тени, — в голосе химика я почти физически ощущал желание возразить мне, но возражать было нечему, поэтому Дейдара спросил о другом. — Почему начали действовать столь явно?
— Самый логичный ответ: сейчас им маскировка не нужна, — ответил я.
— Они считают, что с этой информацией мы уже ничего не сделаем, ты это подразумеваешь? — уточнил Минато.
Киваю.
— Титус сказал, что мы обречены. Строим простую логическую цепочку. Безмолвные начинают действовать. Это значит, что ситуация как-то изменилась, либо что они закончили подготовку. С нашей стороны, со стороны одарённых и людей в целом ничего не менялось, как жили, так и живём. Значит, что-то изменилось для них. Ну-ка, есть среди нас тактики? Если очень долго маскировал и скрывал свои силы, а потом резко перестал, это значит что?
— До наступления осталось мало времени, противник не успеет среагировать, — ответил Дейдара.
— Более того, — подхватил Минато, — раз они не сидят сложа руки, полностью надеясь на подготовленный план, а действуют, это тоже неспроста. Наносят предварительный ущерб, как самое очевидное.
Руководство республики осознаёт угрозу — это хорошо, да что толку? Воевать или не воевать с соседями — зависит не от нас. Создать коалицию против неизвестных тварей, непонятно что задумавших — даже не смешно. Никто дипломатов республики и слушать не станет.
— Надо добраться до одной из этих тварей и заставить говорить, — высказываю своё предложение. — Сейчас получается, что мы встанем костью в горле всех соседей. И в попытках нас задавать они будут перемалывать свои человеческие ресурсы.
Вздохнул.
— Правда, существует ненулевая вероятность, что от людских ресурсов вообще ничего не будет зависеть, а безмолвным нужен сам факт конфликта, чтобы мы не могли скооперировать свои действия. Вылезет какая-нибудь дрянь, вроде Мглы, и мы прикурим по полной программе.
Здесь, после короткого размышления, даже Дейдара со мной согласился.
— Да, нам нужна информация. Получается, тебе нужно спуститься в Нижний Город?
Пожимаю плечами:
— Иного способа добраться до синего ублюдка я не знаю.
— А у нас не случится того же, что случилось в Донгоре? — хмуро спросил химик.
— Взрывать я точно ничего не собираюсь, — отвечаю я, хотя знаю, что вопрос относится немного не к этому.
— А что с рождением новых одарённых? Это же как-то связано с гробницами? — подтвердил мои мысли Дейдара.
— Като может и не трогать гробницу, — предложил Минато.
Правда, по голосу было понятно, что он сам понимает, почему его предложение нам не подходило.
— И под нами останется Нижний Город, где вместо одного безмолвного быстро появится другой, — возразил химик. — Нужно убирать гробницу.
Я развёл руками.
— Других способов не знаю. Касательно одарённых — нет, гробница только концентрирует рождение новых носителей дара в стенах города. Забирать силу ещё одного божества с помощью когтя я, если честно, не хочу, потому что не могу предсказать последствия. Но здесь всплывает другой вопрос — а другое оружие вообще способно ранить и убить бога?
Минато поморщился. Ничего не сказал, так что могу лишь предполагать, о чём он подумал.
— Поэтому решайте. За синей тварью я полезу в любом случае. Смогу захватить и притащить вам на допрос — сделаю. Если не получится — попробую допросить там. Если и это не выйдет — убью. Но что делать с остальным — решать вам.
Члены парламента кивками показали, что поняли меня. На этом импровизированное совещание закончилось.
Наверное, этот момент можно считать какой-то вехой в моей жизни. Опять же, я сам бы назвал вехой свою встречу с Олимпией. Появление волчицы для меня значит очень много, однако... Циничная прагматичность говорит, что свою вторую половинку находят если не всё, то многие, да и вообще счастливых семей вокруг много. Так что наше знакомство с Оли — это важный этап только в нашей с ней жизни.
То, что происходило сейчас, было несоизмеримо большим, масштабным, значимым, грандиозным. Я стоял на месте алтаря в центре некой печати. На вид — обычный человек. Ну, пусть высокий и хорошо тренированный мужчина, но по сути, просто человек. Добротная одежда, форма республиканских офицеров, только без знаков различия. Обычные армейские ботинки на ногах. А передо мной почти полсотни человек, вставших на одно колено и склонивших головы будто в молитве. Многих из них я знал лично, как друзей. С другими был шапочно знаком. Третьих не знал вовсе, но они знали меня. Никакой лишней вычурности, неуместной торжественности, никаких лицемерных слов. Я не идол, а передо мной не фанатики. Как минимум в тех, кого я знаю, могу быть уверен, они здесь из прагматичного понимания необходимости всего действа.
Мне поклоняются, как божеству.
Искренне отдают свою веру, давая мне силу защищать и оберегать. Их меньше полусотни, но текущая в меня сила пьянит, почти доводит до одури. Не скажу, что меня переполняет энергия, в небе над уничтоженной столицей королевства сил у меня было несоизмеримо больше. Даже будучи одержимым, я был сильнее. Сейчас я просто не испытывал истощения.
