затяжку и почувствовала укол вины. Она ужасно сожалела, что не уделила в своё время нужное внимание для самого родного человека, а теперь ей придётся отказаться от неё. Она взяла телефон и набрала номер Люси. Была глубокая ночь, но это не имело значения. Больше всего на свете Беатриса желала услышать голос матери. Спустя несколько долгих гудков она всё же ответила. Её сонный голос был словно звон будильника: Беатриса ощутила прилив сил, ей снова захотелось жить. Они проговорили около двух часов, постоянно перезванивая друг другу. Беатриса до сих пор не могла понять – почему и зачем они поссорились? Как она могла поддаться своей гордости? И сейчас, когда до рассвета оставалось меньше часа, Бэт по-настоящему почувствовала, что такое душевная боль. Она не кроется в изменах, не живет в разочаровании в друзьях, она не есть отсутствие выбора. Настоящая боль – это понимать, что ты слышишь голос матери в последний раз. Когда солнце взойдёт, ей придётся навсегда попрощаться с Люси. Удерживая болезненный ком и пытаясь подавить дрожь в голосе, Беатриса пообещала приехать домой на следующих выходных, хотя сама понимала, что это ложь. Она больше не приедет. Никогда. После того, как они попрощались, из глаз Беатрисы полились раскалённые слёзы. Головой она давно приняла предложение Батлера, но сердцем она отчаянно боролась против его системы.
Так она просидела на кухне до утра. Время пролетело очень быстро, хотя минуты тянулись слишком медленно. Сделав себе крепкий кофе, Беатриса распахнула окно. Свежий воздух, пропитанный запахом дождя, ворвался в комнату. В какую-то секунду в голове девушки перемкнуло, и она забралась на подоконник. С неба больше не падали слёзы ночного дождя, лишь ветер тревожно уносил желтеющие листья, словно зовя Беатрису за собой. Она стояла там, в окне, и сверху смотрела на ещё пустую улицу. Ей казалось, словно кто-то там, за спиной, нашептывает ей, чтоб она прыгала и не боялась, что всё это лишь одно мгновение, после которого исчезнет вся боль. Перед глазами предстала картина, как её бренное тело валяется на асфальте, словно выкинутый на съедение ошмёток мяса, а из разбитой головы вытекает тягучая багряная жижа, растекаясь по асфальту и омывая куски вылетевших мозгов. Отвратительная сцена. Пульс стал биться неровно, казалось, мысли, как курок пистолета, целятся прямо в голову. Бэт пыталась вспомнить всю свою жизнь, которую она так ненавидела, но которую так любила. Она вытянула ногу вперёд, и тут же холодный пот выступил на лбу. Устало закрыв глаза, Беатриса начала считать до трёх, и только она хотела сделать шаг, как под окном раздался звук машины. Раскрыв глаза, она увидела Эмили, которая выходила из машины. Почему она здесь, да ещё и так рано? Что ж, в этот раз, стоя на подоконнике, Беатриса была вынуждена выбрать жизнь.
Через короткий отрезок времени раздался звонок в дверь. Конечно, кто бы сомневался, что она приехала к ней. Бэт нехотя впустила Эмили в квартиру, которая бесцеремонно, словно всегда здесь жила, прошла сразу на кухню.
– И тебе доброе утро, – процедила Беатриса, закрывая дверь.
Когда она вошла в комнату, гостья уже сидела за столом, закинув ногу на ногу, и пила её кофе.
– Совершенно не компетентное поведение психотерапевта, – наконец сказала она, сделав очередной глоток, – но давай говорить на прямоту: во-первых, ты не мой клиент, который записан на консультацию, а во-вторых, я уже учла тот факт, что ты стояла на подоконнике.
– И, к тому же, ты была уверена, что я не сплю, – подытожила Беатриса и села напротив.
– Верно, – ответила Эмили и отставила кофе. – В общих чертах я наслышана о твоих проблемах, да и сама была однажды свидетелем твоих галлюцинаций, но этого мало. Что б тебя! – она сложила руки в замок и пристально посмотрела на Беатрису: – Ты не представляешь, как я ненавижу ранние подъемы, я злюсь.
– Но…зачем ты тогда приехала?
– Как мне сказали, это требует немедленного вмешательства, и я не имела права отказаться. Когда я узнала, что мне придётся ехать к тебе, честное слово, я тебя почти возненавидела. Но не принимай на свой счет, на самом деле ты здесь не причем.
– И поэтому ты мне об этом говоришь?
– Я предпочитаю говорить в лицо, а не злиться про себя. Ладно, давай лучше перейдём к делу. Традиционно, у нас есть час. Представь, что это не я пришла к тебе, а ты ко мне. Какие у тебя жалобы?
Беатриса отнеслась к своей гостье скептически. Она недоверчиво окинула её взглядом, а потом всё же ответила:
– Я чувствую себя ненормальной.
– Понятие нормальности очень условно. Все мы относительно и нормальные, и ненормальные одновременно. Что конкретно вызывает в тебе это ощущение?
Бэт призадумалась: а стоит ли ей обо всём рассказывать? Но, с другой стороны, она сама настояла на этой встрече, и хотя обстановка неформальная, всё же было место довериться этой нежданной гостье. Беатриса рассказала ей обо всём, что беспокоило её за столь долгое время. Для того, чтоб Эмили могла провести полноценную диагностику состояния, Бэт была вынуждена рассказать о своих колебаниях настроения, о том, что достаточно часто здоровые эпизоды жизни чередуются с эпизодами заболевания, что в частности испытывает внезапное желание рассмеяться или заплакать, при чем в неподходящий для эмоции ситуации. Так же пришлось детально рассказать про слуховые галлюцинации, внутренний голос, который ведёт с ней диалоги. О проблемах со сном и про суицидальные наклонности Эмили уже и так знала, поэтому эти детали они упустили. Помимо всего вышеперечисленного, Беатриса рассказала и про Томаса, который был её психотерапевтом в Ньюпорте и о том, что были исключены такие расстройства, как шизофрения, биполярное расстройство и психоз.
Внимательно выслушав свою клиентку, Эмили немного призадумалась, а потом ответила:
– У меня есть одно предположение, но сложность диагностики заключается в разнообразной симптоматической картинке. Для постановки верного диагноза стоит провести тщательное обследование, собрать анамнез и, учитывая симптоматику болезни, уже прийти к нужному выводу. – Она взглянула на таймер и подытожила: – исходя из твоих слов, я более чем уверена, что у тебя шизоаффективное расстройство, но я не смогу точно сказать, у тебя депрессивный тип, маниакальный или смешанный. Всё это требует более детального вмешательства, и, боюсь, нам предстоит с тобой встречаться намного чаще, чем я думала. Необходимо будет назначить тебе не только антипсихотические препараты, как при шизофрении, но и нормотимики… и антидепрессанты. Кроме медикаментозного лечения я буду проводить с тобой психотерапию. Но чтобы составить график мне необходимо будет время, я позвоню тебе при первой возможности. Покажи мне
