— Можем ли мы быть уверены? — спросил Айлонвир, и члены Совета вместе с председателем одарили Лорето взглядами, которые совершенно не понравились последнему.
— Думаю, да, — ответил эльфийский князь, но прозвучало это не очень убедительно.
— Давным-давно, — тихо произнес Айлонвир, — когда в амбер пришли первые эльфы, Тровна была плодородной землей. Там не было леса, а были бескрайние поля. Там воздвигли мы Тиргас Лан, древний город, из которого эльфийские короли мудро и мягко управляли амбером, на благо всех народов мира смертных. Но мир оказался не вечен. Потому что один из нас — и мне стыдно признаваться, что он входил в состав этого Совета… воспользовался знаниями о сущности этого мира во зло, чтобы использовать их в своих собственных интересах. Он отвернулся от истинного учения и обратил свой взор к темным искусствам, желая только увеличивать свою силу и влияние. После того как его застали за кощунственными экспериментами, он был изгнан из Тиргас Лана. О нем не было вестей много лет — лет, когда над Землемирьем сгущались тучи. Появились орки, а с востока и севера нашим границам начали угрожать гномы и тролли.
В конце концов, когда мы о нем уже забыли, Темный Эльф вернулся — во главе огромного войска орков и троллей, а также других низших существ. От своего настоящего имени он отказался — теперь он называл себя Маргок, повелитель Тьмы, и он вверг амбер в кровопролитную войну. Битва продолжалась долгие годы, и полегли в ней многие герои древних дней, но в конце концов нам удалось победить Маргока.
— Но не окончательно, — вставил Лорето.
— Нет, не окончательно. — Айлонвир кивнул. — После того как нам не позволено было поймать его, столетия спустя Маргок вернулся. С помощью лживых обещаний он осуществил союз орков и людей, и началось то, что мы называем Второй войной. И вновь длилась битва долгие годы, прежде чем Маргоку удалось с помощью предательства открыть Великие Врата. Решающая битва состоялась на стенах Тиргас Лана, и только применив волшебство и магию, сумели мы вновь победить Маргока. Чтобы никогда впредь не творил он зла, его тело было предано огню, а его бессмертный дух — заперт в стенах Тиргас Лана. На всю страну мы наложили проклятие, благодаря которому поля и плодородные земли заросли в прямом смысле слова непроходимым лесом, чтобы никому не удалось когда-либо снова войти в Сокрытый Город, как мы стали называть теперь Тиргас Лан. Только для того одного, о ком говорится в пророчестве Фаравина, кто придет однажды, чтобы освободить Тиргас Лан и вновь объединить амбер, и хранилась тайна все эти годы, далеко на севере, в храме Шакары. А дух Маргока все еще витает в Тиргас Лане, заточенный столетия назад, но все такой же злой и испорченный, как и тогда. Теперь ты понимаешь, почему мы тревожимся, Лорето?
— Я знаю историю Маргока, — заявил Лорето, — и, конечно же, понимаю, почему вы беспокоитесь, почтенные члены Высокого Совета. Но заверяю вас, опасности нет. Всю свою жизнь Аланна выполняла свои обязанности. Она скорее умрет, чем покажет приблудным чудовищам путь в Тиргас Лан. Никогда не выдаст она тайну.
— И даже под пытками?
— Никогда.
— Даже под воздействием магии?
— Даже так.
— Даже от отчаяния?
— Даже от отчаяния.
— И от отвергнутой любви?
Лорето хотел ответить так же, как и раньше, — и тут до него дошел смысл сказанного Айлонвиром. То, как смотрели на него члены Совета, вдруг показалось ему осуждающим. Он неуверенно уставился в пол, даже покраснел, что случается с эльфами крайне редко.
— Высокий Совет, — тихо произнес он, — не знаю, что вам сказали, но…
— Лорето, — строго перебил его Айлонвир, — мы знаем, что ты испытываешь к священнослужительнице Аланне.
Он испуганно поднял взгляд.
— В-вы знаете это?
— Уже давно. Не отрицай, в этом нет никакого смысла.
— Н-но если вы знали об этом… — пробормотал Лорето.
— Ты хочешь знать, почему мы не потребовали от тебя объяснений?
Лорето кивнул.
— Мир изменяется, Лорето. Вещи меняются, начинается новая эпоха. То, что еще вчера казалось нам непреложной истиной, сегодня может быть неправдой. Сейчас никто не может сказать, что верно, а что — нет. Ясно только одно: Тиргас Лан не должен быть обнаружен, а силы Тьмы — освобождены.
— Я знаю, — тихо сказал Лорето.
— Князь Лорето, то, что я тебе сейчас скажу, тебе не понравится, но у нас есть все основания предполагать, что священнослужительница Аланна сама способствовала своему бегству из Шакары.
— Что? — ужаснулся Лорето. Он не ослышался?
— В сообщении, которое принес орел, говорилось, что она помогла оркам, Они ушли через врата Фаравина, что может сделать только посвященный — а кто другой мог сделать это, кроме Верховной священнослужительницы?
— Это невозможно…
— Это так, — настаивал Айлонвир, — и я предлагаю тебе проверить свои чувства и спросить себя, насколько ты сам замешан в несчастье. Мы знаем о твоем письме Верховной священнослужительнице и о том, что ты решился отречься от своей любви к ней, чтобы уплыть к Дальним Берегам. Отвергнутая любовь, Лорето, может нанести рану глубже, чем самый острый меч. Даже среди нам подобных.
— Все это так, почтенный Айлонвир, но Аланна никогда не предаст нас!
— Ты так в этом убежден? — печально усмехнулся председатель Совета. — Хотелось бы мне разделить твою уверенность, князь Лорето, но боюсь, Верховная священнослужительница уже не та, что раньше, и я сомневаюсь, что мы по-прежнему можем ей доверять. Знание, которое она хранит, ни в коем случае не должно попасть в чужие руки, Лорето, — и твоей задачей будет позаботиться об этом.
— М-моей? — Эльфийский князь подумал, что ослышался.
— Как князь Тиргас Дуна и Верховный Мечник Совета ты обязан помогать нам в кризисных ситуациях — а это кризисная ситуация, Лорето, и в этом нет сомнения.
— Но уже совсем скоро я покину амбер, — напомнил Лорето, и паника охватила его, словно перебродившая пряность. — Мое место на следующем корабле, мои вещи собраны…
— Князь Лорето, у тебя здесь есть обязанности, которые необходимо выполнить, — сказал Айлонвир, и голос его зазвучал властно. — Боюсь, мне придется напомнить еще раз о том, что ты не совсем невиновен в случившемся.
Лорето не возражал.
Он пристыженно смотрел в пол, тело его пробрала легкая дрожь. Мысленно он уже видел себя на корме баркаса, уносящего его к Дальним Берегам. Он уже попрощался с Землемирьем, и это далось ему очень легко. Даже печаль от того, что ему не суждено никогда больше увидеться с Аланной, ничего не значила по сравнению с вечной юностью и радостью, ожидавшими его на Дальних Берегах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
