нас могли быть серьёзные проблемы.
— Чем он тебя так разозлил? — спросила Мари, вытаскивая у меня из волос травинки. Я долго лежала на земле, следя за шуршанием листвы в деревьях, и теперь моя голова превратилась в гнездо.
— Я опять плохо справлялась на тренировке. В конце он сказал, что не понимает, почему все собравшиеся тут решили помогать такой слабачке как я, — я издала хриплый вой побитой собаки, от вскипающей внутри злости, — Он сделал это намеренно, я это прекрасно знаю! Но иногда он просто невыносим, хочется сбить с него всю эту спесь.
Мари крепко обняла меня:
— По-моему он просто копирует поведение Виктора. На него же ты так не злишься?
— Злюсь. Всегда злилась. Но он тут же подпитывался моей злобой, становясь ещё сильнее и даруя мне слабость, из-за которой можно было после даже не пытаться давать ему отпор. Так он пытался научить меня держать голову в холоде.
— Я думаю, Дмитрию хватит ума извиниться за своё поведение.
— Не хочу извинений, Мари, я хочу злиться на него и дальше.
Она мягко провела по моим волосам:
— Почему, потому что так тебе будет проще не подпустить его к себе? Чтобы он не сделал тебе опять больно?
Ничего не ответив, я легла к ней на колени.
Утром Дмитрий не пришёл будить меня на пробежку и я принципиально не пошла на неё сама. Вместо этого я решила проверить, как там поживают Селеста и Никки. Сёстры дроу уже вовсю занимались исследованиями в шатре.
— Что это сейчас было? — удивлённо воскликнула Никки, стоило мне подойти ближе. Она склонилась над микроскопом, рассматривая в нём что-то. Селеста подскочила к ней поближе и тоже заглянула в микроскоп.
— Как странно… от чего вдруг такая реакция?
— Что там у вас? — я попыталась подойти и тоже взглянуть, но как только я сделала ещё один шаг, Селеста тут же взвизгнула:
— Стой где стоишь! Никки, эта штука совершенно точно реагирует так на Камелию, посмотри. Ками, не могла бы ты отойти? — я послушно сделала пару шагов назад, — А теперь вернись туда, где ты была.
— Ты права! Она начинает активнее двигаться, когда Камелия подходит ближе. Но почему?
Мне тоже было интересно, почему что-то под стеклом у этих двоих начинает активно шевелиться, как только я подхожу. Мне нужно было начинать бояться?
— Да что там у вас такое?
— Лая вчера угнала какой-то пузырёк, который был в исследовательском центре под строжайшей охраной. Она несколько дней продумывала план, как к нему подобраться. По нему все записи зашифрованы и мы пока не успели с ними разобраться, — с этими словами Селеста взяла со стола прозрачную колбу, размером со стакан, внутри которой плескалась чёрная жидкость.
— Это что, какое-то химическое оружие против меня?
Когда я подошла ближе, жидкость внутри и вправду задвигалась, словно живая. У меня мурашки пробежали под кожей.
— Не похоже на то… — пробормотала Никки, всё ещё смотря в микроскоп, — Если бы это было так, то та часть, что находится у меня под стеклом, уже непременно постаралась бы вырваться к тебе. Она шевелится, реагирует на тебя, но не похоже на то, будто бы она была агрессивна. А ещё, она зачем-то перемешана с человеческой кровью. Полагаю, без неё она не способна долго существовать.
Никки переглянулась с Селестой и потом обе синхронно посмотрели на меня:
— Откроем колбу?
— А если она атакует?
— Брось, Камелия, ты боишься чёрной жижи?
Я думала, как бы почестнее ответить им, что да, боюсь, но под давлением их взглядов сдалась:
— Открывайте.
Пробка с хлопком была открыта, но ничего не произошло. Я выдохнула с облегчением.
— А я тебя искал, — раздалось возле входа в шатёр. Там стоял Дмитрий. Воспоминания о его вчерашнем поведении захлестнули меня и я с раздражением посмотрела на него.
— Живо, закрывай! — закричала Селеста. Я обернулась на крик и увидела, как жидкость, расслоилась, красная часть оставалась на дне бутылки, а чёрная, уже почти полностью парила вне её. Никки пыталась запихнуть пробку обратно, но та часть, что вырвалась наружу, стрелой полетела в сторону Дмитрия. Никто из нас не успел отреагировать, как она вонзилась внутрь него, не оставляя никаких следов.
Дмитрий упал на землю, его тело забилось в мощнейших конвульсиях. Я бросилась к нему. Его глаза закатились наверх, из носа пошла кровь.
— Мари! Эви! — во всё горло закричала я. Никто из присутствующих не умел исцелять. Я не понимала что делать, мгновения растягивались, превращаясь в вечность. Его судороги не заканчивались, руки то сжимались, то разжимались, белки глаз стали чёрными. Я поняла, что в отчаянии держу его за голову, пытаясь придумать хоть что-нибудь.
— Что происходит?! — это была Мари, которая прибежала первой, но как мне казалось, спустя чертовски много времени. Не дожидаясь ответа, она прикоснулась к его груди, её ладони засияли белоснежным свечением, но конвульсии Дмитрия не закончились.
— Нет, нет, нет, нет, пожалуйста, — я не могла остановить панику.
— Вытяни на себя! Позови эту штуку на себя, Камелия, попробуй позвать её! — закричал кто-то над ухом. Я попыталась сделать, как мне и сказали. Используя свою магию, я стала призывать тёмную субстанцию на себя, и о чудо, рот ангела приоткрылся и чёрный дым пошёл наружу из него, в мои пальцы. Конвульсии Дмитрия прекратились. Мари продолжала использовать магию исцеления.
Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Мари ответила:
— Он в порядке. Истощён, но стабилен. Камелия, ты меня слышишь?
Я поняла, что все в шатре странно смотрят на меня. Только тут я осознала, что плохо их вижу, потому что глаза были наполнены слезами, а руки неконтролируемо тряслись.
— Слава богам…спасибо.
Дмитрия в бессознательном состоянии перенесли в палатку. Эванджелина вызвалась сидеть с ним и следить за его состоянием. Но все продолжали повторять мне, что опасность миновала. Я не знала, что таково отражалось на моём лице, но видимо что-то, что вызывало беспокойство у окружающих, потому я старалась лишний раз в лагере не отсвечивать. Пару раз я приходила в палатку, узнать, не очнулся ли он и возвращалась обратно на улицу. В итоге, я поняла, что лучше заняться тренировками, чтобы хоть как-то отвлечь себя. К вечеру ко мне пришёл Виктор. Он улыбался своей неуместной паскудной улыбкой, потрепал меня по голове, словно ребёнка и произнёс:
— Не волнуйся, с твоим щеночком всё будет хорошо.
Я увернулась от его руки с раздражением:
— Не называй его так. Он ведёт себя не как щенок, особенно когда решает повоспитывать меня.
— Как скажешь. Дмитрий — большая сторожевая собака. Лает, но руку хозяина
