Было бы ошибкой считать начало преступлений большевиков с даты выхода постановления о создании ВЧК 7 декабря 1917 года. Еще до этой даты, после взятия Зимнего Дворца большевиками был сброшен в Неву помощник военного министра, князь Туманов. Главнокомандующий красными войсками Муравьев на следующий день после взятия Гатчины выпустил официальный приказ расправляться "на месте самосудом" с офицерами, оказавшими противодействие. По личному разрешению Ленина в Петрограде были расстреляны студенты - братья Ганглез - лишь за то, что на плечах у них оказались нашитые погоны… Палач Лацис в "Красном терроре" от 1 ноября 1918 года (и в "Правде" 25 декабря) писал: "Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и "сущность красного террора". 194 Четкая инструкция большевиков по Геноциду, обращенная ко всем отбросам России и интернациональным подонкам, была своего рода индульгенцией по отпущению грехов в совершении любых преступлений против лучших представителей русского народа.
Особую ненависть к большевистским преступникам вызывают материалы "Особой Комиссии", созданной А. Деникиным по расследованию преступлений большевиков в период 1918-1919 года, которые изложил в своей книге "Красный террор в России" Сергей Павлович Мельгунов. Остановимся на некоторых из них:
"В ночь на 18 января 1918 г. в г. Таганроге началось выступление большевиков, состоящих из проникших в город частей Красной армии Сиверса… 20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города. Однако большевики их обманули и начали исключительную по жестокости расправу со сдавшимися. Их ловили по городу и тут же расстреливали… не щадили ни больных, ни раненых. Над умирающими и трупами еще всячески глумились…" 195 (с.88).
"Большинство арестованных "контрреволюционеров" отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом. Балтийский заводы. Там они убивались, причем большевиками была проявлена такая жестокость, что рабочие заявили им протест. На металлургическом заводе красноармейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им руки и ноги. Около заводов производились массовые расстрелы… тела некоторых обезображивались до неузнаваемости. Убитых оставляли валяться на месте расстрела, не позволяя родственникам убирать тела близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи.
После изгнания большевиков из Таганрогского округа, полицией в присутствии лиц прокурорского надзора, с 10 по 22 мая 1918 г. было совершено вырытие трупов погибших и произведен медико-полицейский осмотр и освидетельствование трупов, допрошены свидетели. На многих трупах, кроме обычных огнестрельных ранений, имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения… иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы многих были совершенно разможжены и превращены в бесформенные массы; были трупы с отрубленными конечностями и ушами…" 196 (с.89),
"В Евпатории красные появились 14 января, начались массовые аресты офицеров, зажиточных лиц и вообще всех, на кого указывали как на контрреволюционеров… Казни происходили на транспорте "Трувор". Жертву, вызванную на палубу, под конвоем выводили на так называемое "лобное место". Тут жертву раздевали, связывали веревками и укладывали на палубу, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде бросали жертву в воду. Казни продолжались целую ночь. На каждую казнь уходило 15-20 минут". В материалах Деникинской Комиссии перед нами проходят города Харьков, Полтава и др. И повсюду "трупы с отрубленными руками и размозженными костями и оторванными головами, с переломленными челюстями, с отрезанными половыми органами. (с. 90, 92).
"Когда генерал Боровский, по стратегическим соображениям оставил Арвамир, туда возвратились большевики. За то, что армяне за свой счет похоронили убитых офицеров, начались массовые казни. Прежде всего, изрублено было 400 армян-беженцев из Персии, Турции, ютившихся у полотна железной дороги, изрублены были тут женщины, дети. Затем казни перенеслись в город. Заколото штыками, изрублено шашками и расстреляно из пулеметов более 500 мирных арвамирских жителей". (с. 92).
"В Благовещенске, - пишет Нокс в военное министерство, - были найдены офицеры и солдаты отряда Торболова с грамофонными иглами под ногтями, с вырванными глазами, со следами гвоздей на плечах, на местах эполет. Вот сообщение Эльстона Бальфуру 18 января 1919 года о событиях в Киеве. "… Даже турецкие варварства в Армении не могут сравниться с тем, что теперь делают большевики в России… Во время боев в Уссурийском районе в июле 1918 г. доктор Т. нашел на поле сражения ужасно изуродованные трупы чешских солдат. У них были отрезаны половые органы, вскрыты черепа, изрублены лица, вырваны глаза и вырезаны языки…" (с. 94).
"Тот же Эльстон пишет Бальфуру 14 января 1919 г.: "…Число зверски убитых в уральских городах неповинных граждан достигает нескольких сот. Офицерам захваченным тут большевиками, эполеты прибивались гвоздями к плечам; молодые девушки насиловались; штатские были найдены с выколотыми глазами, другие - без носов; двадцать пять священников были расстреляны в Перми, а епископ Андроник заживо зарыт…" (с. 95).
Большевики не только разнуздывают стихию страшных преступлений, но и систематически подпитывают ее своей демагогией, направляя ее в только им ведомое русло… Мартовские события на Кубани в 1918 году происходят под резолюцией большевиков в Пятигорске: "Да здравствует красный террор!" А известный уже нам палач Лацис 23 августа 1918 года, то есть еще до покушения на Ленина, формулирует в "Известиях" новые законы гражданской войны: "Вырезать всех раненых в боях против тебя - вот закон гражданской войны". (с. 96). Особенно усердствовали палачи из латышских отрядов, китайцев или интернациональных батальонов - этих любимцев Троцкого. Оно и понятно, иначе кому же истреблять этих славянских гоев, русских, украинцев, белорусов…
"Кошмарное преступление произошло в Шацком уезде Тамбовской губернии, о котором поведал Штейнберг. Есть там почитаемая народом Вышинская икона Божьей матери. В деревне свирепствовала испанка. Устроили молебствие и крестный ход, за что местной ЧК были арестованы священники и сама икона… Крестьяне узнали о глумлении, произведенном в ЧК над иконой: "Плевали, шваркали по полу", - и пошли "стеной выручать Божью Матерь". Шли бабы, старики, ребятишки. По ним ЧК открыла огонь из пулеметов. "Пулемет косит по рядам, а они идут, ничего не видят, по трупам, по раненым, лезут напролом, глаза страшные, матери детей вперед, кричат: "Матушка, Заступница, спаси, помилуй…" (с. 103).
Пытки и истязания, которые "изобретали" и применяли сионо-большевики против мирного русского народа, неисчислимы. Таких выродков не могли родить нормальные женщины. Нет, наверное, ни в одном языке мира таких эпитетов, которые можно было бы применить к этим шизоидным отбросам человечества… "В Екатеринодаре например, пытки производились следующим образом: жертва растягивается на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, а двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания… В одиночной камере истязали учительницу Домбровскую за то, что нашли у нее чемодан с офицерскими вещами, оставленные случайно проезжавшим офицером, ее родственником… Ее предварительно изнасиловали, а потом пытали. Насиловали по старшинству чина. Первым насиловал, чекист Фридман, затем остальные. После ее подвергали пыткам, допытываясь, где у нее якобы спрятано золото. Сначала у голой надрезали тело ножом, затем железными щипцами, плоскогубцами отдавливали конечности пальцев… вечером ее расстреляли". (с. 120).
"В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, которые скоро покрываются гноем. В газете "Общее дело" корреспондент рассказывал: "В Симферополе применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла, и ставят горящие свечи под половые органы. В Царицине имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковородку…" (с. 121).
"Нилостонский в своей книге "Кровавое похмелье большевиков" рассказывает о внешнем виде одной из Киевских чрезвычаек, "боен" как их называли, после занятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 года в момент ознакомления с ней комиссии. "…Весь цементный пол большого гаража (дело идет о "бойне" губернской ЧК) был залит уже не бежавшей, вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасную массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью… Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех, поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни… Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов были разможжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно они были убиты посредством разможжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались а… отрывались… Все трупы были голы." (с. 127).
