Харитонов устало вздохнул. Теперь осталось ждать, когда закончится дождь, и думать, как жить дальше. Мутантам, похоже, отравляющее вещество страданий доставляло гораздо меньше, зато зараженных точно можно было не бояться. Если монстры не догадаются открыть командирский люк, то здесь, внутри, вполне можно поспать некоторое время. Он достал из подствольника фонарик и принялся осматриваться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы хоть как-то заткнуть не запирающийся люк. Луч фонаря пополз по полу, и капитан увидел лежащую возле сиденья рацию. Секунду Харитонов смотрел на неё, решаясь, потом нажал на тангенту и вышел в эфир.
— Тринадцатый, Тринадцатый, я — Почтальон, приём! — он старался кричать как можно громче, чтобы микрофон рации четко воспринимал доносящийся из противогаза голос.
Эфир негромко шипел и потрескивал, свидетельствуя о том, что аккумулятор рации ещё не потерял заряд, но других звуков не было. Харитонов повторил вызов дважды, уже не надеясь на ответ, как вдруг из рации донесся знакомый насмешливый голос:
— На связи. Чего орешь, Почтальон?
— Я… — капитан осёкся, внезапно понимая, что не знает, как объяснить всё, что с ним произошло за минувшую ночь, и несколько по-детски сказал: — Я остался один. Разрешите мне с вами?
— Валяй, — ответил Тринадцатый. — Мы уходим из города через час. Можем подобрать тебя возле высотки МИДа. Ты хотя бы туда самостоятельно добраться в состоянии, Печкин? Велосипед у тебя теперь есть.
— В состоянии! — улыбнулся Харитонов, заводя БМП. — Буду через двадцать минут!
Боевая машина взревела двигателем, разворачиваясь на месте на сто восемьдесят градусов и расшвыривая в стороны беснующихся вокруг мутантов, и капитан распахнул люк. Он посмотрел на дорогу, намечая нехитрый маршрут, воткнул передачу, и БМП, лязгая гусеницами, рванулась вперед.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Москва, Дубининская улица у дома № 69, тридцать три года после начала эпидемии. Полдень.
— Нашли! — из глубины здания глухо раздался довольный крик, и Димка невольно оглянулся.
— Куда пялишься, салага?! — тут же наехал на него Штурвал. — Смотри в оба! Подставишь всех!
— Да с чего бы я подставил?! — недовольно огрызнулся Димка. — Вокруг третий час пусто!
— В окно смотри! — грозно зашипел Штурвал, злобно сверкая глазами из-за лицевого щитка противогаза. — Во второй бригаде тоже такой крутой придурок был! И где они теперь?! В какие следопыты ты собрался, салага?!
— В которых тебя нет! — скривился Димка, но поражение своё признал: — Да смотрю я! Смотрю!
Он перехватил поудобнее тяжелый «Дабл» и недовольно воззрился в закопченное от множества пожаров раздолбанное заводское окно. Как ни обидно, но Штурвал был, как всегда, прав. Муты или зараженные могут появиться в любую минуту. Подбираются они тихо, услышать их шаги или шорох листьев в противогазе удаётся крайне редко. Поэтому единственной возможностью не оказаться застигнутым врасплох является внимательное и неотрывное наблюдение за местностью. А этот завод и вовсе опасно расположен. Отсюда до набережной на юге пятьсот метров с небольшим, значит, атака мутантов возможна. Без дождя они не любят удаляться от воды дальше, чем на полкилометра, но исключать нападение нельзя. Месяц назад вторая бригада проводила заготовку дров в Филевском парке, рубить решили с краю, так как там до воды больше километра расстояния. С другой стороны располагается метро «Багратионовская», до неё по прямой грубо четыреста пятьдесят метров, то есть ожидалось появление лишь небольших групп мутов, потому как толпами они обычно кишат не дальше трехсот метров от метро. С увеличением дистанции от воды их способности сильно падают: и бег не тот, и силенок маловато, и прыжок короткий. Они хоть и тупые, но такие вещи понимают прекрасно. У них ведь одна забота — пожрать. А чтобы пожрать, надо поймать добычу, а чтобы поймать добычу, надо быстро бегать и далеко прыгать.
Короче, полдня у второй бригады всё было спокойно, плюс до этого давно не случалось потерь, ну, в общем, наблюдатели и расслабились. А потом сменился ветер, и те муты, что живут в «Багратионовской», вторую бригаду учуяли. Скорее всего, в тот момент они были особенно голодны, хотя мутанты хотят жрать всегда, но тогда, видать, хотели сильнее обычного. Короче, на вторую бригаду рванули не только те муты, что обычно жрут друг друга на поверхности. Из недр метро их выплеснулись тысячи, и вёл их по-любому Взрослый, а может даже и не один. Потому что мутанты сначала собрались в поток, а уж только потом бросились к парку. И наблюдатели второй бригады не заметили их приближение заблаговременно, а когда заметили, было уже поздно.
В результате муты разорвали и утащили семнадцать человек, уцелел только экипаж танка, да и то лишь благодаря гудку. Они полчаса подавали гудки с минимальными интервалами, едва котел накапливал достаточное количество пара, и их сигналы были слышны даже на Плантациях. Пока в срочном порядке собирали спасательный отряд и раскочегаривали второй танк, гудки прекратились, и никто уже не ждал увидеть вторую бригаду живыми. По большому счету, так оно и оказалось. Трое выживших солдат из двадцати — серьёзный удар по боеспособности анклава. Хорошо, хоть танк уцелел. Его экипаж рассказывал потом, что муты в перерывах между гудками несколько раз пытались перевернуть боевую машину, но на танке был установлен высокоэффективный паровой котел, он быстро накапливал пар, и опрокинуть тяжелую машину мутантам не удалось. Слух у них очень чувствительный, и оглушительный гудок колбасит их не по-детски. Это, конечно, не стационарная звуковая пушка Плантаций, но тоже орёт немилосердно, даже в противогазе уши режет. Это всё к чему? К тому, что наблюдатели должны смотреть в оба. Если бы вторая бригада тогда заметила мутов издали, то все успели бы залезть в танк и выжили.
Ведь танк — это сила только тогда, когда при нём имеется достаточно хорошо вооруженных солдат. Танкисты дали гудок — мутантов с ног посшибало, корчатся на земле, на корточках стоят, башками мотают. В это время солдаты их прицельно расстреливают, пар в котле накапливается. Конечно, под дождем это не поможет, муты прут десятками тысяч, причем с легкостью, и даже по телам своих корчащихся соплеменников. Такая толпа опрокинет любой танк, тут выжить можно только в глухой обороне. Но в погожий день тактика взаимодействия пехоты с танком способна отразить почти что любую атаку. А ту, которую не получится отразить, просто свести на нет. Муты потеряют штук сто-двести своих, и голод возобладает у них над ненавистью к Чистым. Они похватают трупы и побегут в своё метро или канализацию, какая разница. Они ведь не любят есть на открытом воздухе, им для полного счастья вода нужна. В воде они всегда добычу жрут, особенно друг друга, когда им особенно голодно. А голодно им всегда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
