Пуаро поднялся с кресла и дружелюбно похлопал молодого человека по плечу.
– Не расстраивайтесь, прошу вас. Предоставьте мне разобраться в этом деле.
– Вы поедете в Стритхэм? Я думаю, она по-прежнему там, в «Дейзимиде»… Должно быть, она еще не оправилась от потрясения.
– Я отправлюсь туда незамедлительно.
– А я улажу все вопросы по поводу этой миссии. Вам будет открыт доступ в оба дома.
– Итак, мы выезжаем… Гастингс, вы составите мне компанию? Au revoir, monsieur le prince.
«Мон дезир» была в высшей степени прекрасной и комфортабельной виллой, выстроенной в современном стиле. От шоссе к ней вела короткая дорога для экипажей и автомобилей, а за домом на несколько акров раскинулся красивый сад.
Одного упоминания имени князя Пола оказалось достаточно, чтобы открывший двери слуга проводил нас на место трагедии. Библиотека произвела на нас колоссальное впечатление. Ее зал тянулся через все здание, а окна выходили с одной стороны на подъездную дорогу, а с другой – в сад. Именно в нише садового окна и был обнаружен труп хозяина виллы. Незадолго до нашего прихода его увезли полицейские, закончив осмотр места преступления.
– Как досадно, – тихо сказал я Пуаро. – Кто знает, какие важные улики они могли уничтожить…
Мой друг улыбнулся:
– Ох-ох-ох, Гастингс! Сколько же еще я должен буду повторять вам, что важные улики обнаруживаются в процессе умственной работы? Мозг благодаря своим маленьким серым клеточкам способен разгадать любую тайну. – Он повернулся к слуге: – Я полагаю, в этом зале ничего не убирали – разумеется, за исключением тела?
– Нет, сэр. Все осталось в том состоянии, в каком было вчера вечером.
– Что вы можете сказать насчет штор? Сейчас, как я вижу, они подняты на обоих окнах. А прошлой ночью они были опущены?
– Да, сэр, я опускаю их каждый вечер.
– Тогда, должно быть, Ридбурн сам поднял их?
– Я полагаю, что так, сэр.
– Вы не знаете, ожидал ли ваш хозяин гостей прошлым вечером?
– Он не говорил мне об этом. Но распорядился, чтобы его не беспокоили после ужина. Понимаете, сэр, одна из дверей библиотеки выходит на балкон с задней стороны дома. Он мог впустить кого-то через нее.
– Обычно он так и делал?
Дворецкий осторожно кашлянул.
– Я думаю, да, сэр.
Пуаро подошел к балконной двери. Она была не заперта. Он вышел на балкон, заметив, что справа от него проходила аллея, а слева высилась красная кирпичная стена.
– Фруктовый сад, сэр. Немного дальше калитка, через которую можно попасть в него. Но после шести вечера она обычно запирается.
Пуаро кивнул и вернулся в библиотеку в сопровождении дворецкого.
– Вам ничего не известно о том, что происходило здесь минувшим вечером?
– В общем, сэр, мы слышали только какие-то голоса из библиотеки незадолго до девяти часов. Но в этом не было ничего необычного, тем более что мы слышали и женский голос. Однако, сэр, вскоре мы все удалились в служебное помещение, которое находится в противоположной части дома, и поэтому больше вообще ничего не слышали. А потом, около одиннадцати часов, прибыла полиция.
– Много ли голосов вы слышали?
– Не могу сказать, сэр. Я слышал только женский голос.
– Вот как!
– Прошу прощения, сэр, но доктор Райен еще находится в доме, возможно, вы хотели бы повидать его.
Мы ухватились за это предложение, и через несколько минут доктор – приветливый мужчина лет сорока с небольшим, – присоединившись к нам в библиотеке, предоставил Пуаро всю необходимую информацию. Ридбурн лежал возле окна, головой к мраморной скамье. У него были две раны: одна – между глаз, а вторая, смертельная, – на затылке.
– Он лежал на спине?
– Да. Тут осталось пятно. – Доктор показал нам небольшое пятно на полу.
– Возможно, рану на затылке он получил в результате падения на пол?
– Нет, невозможно. Удар был нанесен каким-то предметом, оставившим на черепе довольно глубокую рану.
Пуаро задумчиво смотрел перед собой. Возле каждого оконного проема стояла мраморная скамья, боковые ручки которой украшали львиные головы. Пуаро сверкнул глазами:
– Предположим, он ударился затылком об эту выступающую львиную морду, а потом, падая, просто сполз на пол. Ведь в таком случае рана могла бы оказаться достаточно глубокой, не правда ли?
– Да, вполне. Однако угол, под которым он лежал, делает вашу версию невозможной. И кроме того, на мраморе не удалось обнаружить никаких следов крови.
– А если кто-то смыл следы?
Доктор пожал плечами:
– Маловероятно. Вряд ли кому-то понадобилось бы придавать несчастному случаю вид убийства.
– Да, безусловно, – неохотно согласился Пуаро. – Как вы считаете, эти удары могли быть нанесены женщиной?
– О да, могу сказать об этом без всяких сомнений. Вы имеете в виду мадемуазель Сент-Клер, я полагаю?
– Я не думаю ни о ком конкретно, пока не уверен, – осторожно ответил Пуаро.
Его внимание переключилось на открытую балконную дверь, а доктор тем временем продолжил:
– Именно через нее выбежала мадемуазель Сент-Клер. Вон там, между деревьями, виднеется «Дейзимид». Конечно, вокруг есть дома и поближе, но все они находятся со стороны шоссе, так уж случилось, что с этой стороны виллы виден только «Дейзимид».
Пройдя по саду, Пуаро вышел через железную калитку и по зеленой лужайке направился к садовым воротам «Дейзимида», который оказался скромным, небольшим особняком, расположенным на участке примерно в пол-акра. Несколько ступеней поднимались к застекленным дверям. Пуаро кивнул на идущую к ним дорожку.
– Таким путем, видимо, и прибежала сюда мадемуазель Сент-Клер. Но поскольку нам не требуется срочная помощь, то мы лучше войдем с главного входа.
Служанка впустила нас в дом и, проводив в гостиную, отправилась на поиски миссис Орландерс. В комнате, очевидно, ничего не трогали с предыдущего вечера. В камине еще лежал пепел, а в центре комнаты по-прежнему стоял столик для бриджа с раскрытыми картами, словно игроки только что прервали партию. Гостиная была несколько перегружена дешевыми безделушками, а ее стены украшало множество на редкость безобразных семейных портретов.
Пуаро разглядывал их с более снисходительным видом, чем я, и даже, по своему обыкновению, поправил одну или две картины, которые висели чуть кривовато.
– La famille, в этом доме крепкие семейные связи, не так ли? Родственные чувства – вот что придает очарование этому месту.
Я согласился, скользнув глазами по семейному портрету, на котором были изображены усатый джентльмен, дама с высокой прической, упитанный розовощекий крепыш и две маленькие девочки с бантами. Решив, что на этом портрете художник много лет назад запечатлел именно семью Орландерс, я с интересом вглядывался в их лица.
Дверь открылась, и в гостиную вошла молодая женщина. Ее темные волосы были уложены в аккуратную прическу, а наряд состоял из тускло-коричневого жакета спортивного покроя и твидовой юбки.
Она вопросительно посмотрела на нас. Пуаро шагнул ей навстречу:
– Мисс Орландерс, если не ошибаюсь? Я сожалею, что мне пришлось нарушить ваш покой… учитывая, что вы пережили вчера вечером. Должно быть, вся эта история сильно огорчила вас.
– Да, она весьма неприятна, – осторожно ответила молодая дама. Я начал думать, что произошедшая здесь драма оказалась недоступной для понимания мисс Орландерс или что отсутствие у нее воображения могло лишить трагизма любую драму. Я утвердился в своем предположении, когда она продолжила: – Я должна извиниться за беспорядок в этой комнате. Но слуги, видимо, совсем потеряли разум от волнения.
– Вчера вечером вы сидели именно здесь, n’est-ce pas?[27]
– Да, мы играли в бридж после ужина, когда…
– Простите, как долго вы играли?
– Ну… – мисс Орландерс задумалась, – точно я не могу сказать. По-моему, мы прервали игру около десяти часов. Я помню, что мы сыграли несколько робберов.
