Фальк сперва подумал, что это девушка, но затем понял, что перед ним паренек лет шестнадцати, одетый в такие же свободные одежды, как и он сам. Не приближаясь к Фальку, паренек остановился, вытянул вперед руки и стал скороговоркой нести какую-то тарабарщину.
— Кто ты?
— Орри, — ответил юноша и выдал новую порцию тарабарщины. Он выглядел хрупким и возбужденным, его голос дрожал от переполнявших чувств. Затем юноша упал на колени и низко склонил голову.
Такой позы Фальку раньше видеть не приходилось, хотя ее значение было вполне понятно. Аналоги данной позы совершеннейшего почтения и преданности встречались ему среди Пчеловодов и подданных Повелителя Канзаса.
— Говори на галакте, — приказал слегка шокированный и чувствующий себя неловко Фальк. — Кто ты?
— Я — Хар Орри, преч Рамаррен, — прошептал паренек.
— Встань. Поднимись с колен. Я не… Ты знаешь меня?
— Преч Рамаррен, разве вы не помните меня? Я ведь Орри, сын Хара Уэдена…
— Как меня зовут?
Мальчик поднял голову, и Фальк ошеломленно уставился на него… они смотрели друг другу прямо в глаза. Глаза юноши были серовато-янтарного цвета, с большими темными зрачками. Белков не было, радужная оболочка заполняла всю глазницу, как у кошек. Такие глаза Фальк видел разве что в зеркале прошлым вечером.
— Ваше имя Агад Рамаррен, — покорно ответил испуганный паренек.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Я… я всегда знал его, преч Рамаррен.
— Значит, ты моей расы? Значит, мы представители одного народа?
— Я сын Хара Уэдена, преч Рамаррен! Клянусь вам?
В серо-золотистых глазах мальчишки на мгновение блеснули слезы. Фальк и сам имел обыкновение реагировать на стрессовые ситуации кратковременным слезовыделением. Лупоглазая как-то упрекнула Фалька: мол, нельзя стыдиться скорее всего чисто физиологической реакции, присущей его расе.
Смятение и беспокойство, которые Фальк испытал в Эс Тохе, лишили его способности трезво анализировать происходящее. Часть разума твердила: «Именно этого они и добиваются. Тебя хотят сбить с толку и сделать излишне доверчивым». В настоящий момент он уже не мог разобрать, была ли Эстрел, которую он так хорошо знал и преданно любил, ему другом, или же она из Сингов, или просто орудие в руках Сингов; говорила ли она ему правду или же постоянно лгала, угодила ли она в западню вместе с ним или же сама привела его в ловушку? Он помнил ее смех; но помнил он и ее отчаянное объятие, ее шепот… Как следует поступить с этим мальчиком, с болью и ужасом глядящим на него такими же неземными глазами, как и его собственные? Будет ли юноша правдиво отвечать на вопросы или же будет лгать?
Среди всех этих иллюзий, ошибок и обманов, как показалось Фальку, существовал лишь один верный путь — тот, которому он следовал с тех пор, как покинул Дом Зоува.
Он еще раз посмотрел на паренька и сказал:
— Я не знаю тебя. Я не помню тебя, хотя, возможно, и должен помнить, потому что в моей памяти сохранились только последние четыре или пять лет моей жизни.
Фальк кашлянул, вновь отвернулся и сел в одно из высоких вертящихся кресел, пригласив мальчика последовать его примеру.
— Вы… помните Верель, преч Рамаррен?
— Что такое Верель?
— Наш дом. Наша планета.
У Фалька защемило где-то в груди, но он промолчал.
— Вы помните… путешествие сюда, преч Рамаррен? — заикаясь, спросил мальчик. Казалось, слова Фалька не дошли до него. В голосе пробивались гнетущие, тоскливые нотки, подкрепленные уважением и страхом.
Фальк покачал головой.
Орри повторил свой вопрос, слегка видоизменив его:
— Вы помните наше путешествие на Землю, преч Рамаррен?
— Нет. А когда оно было?
— Шесть земных лет тому назад. Простите меня, пожалуйста, преч Рамаррен. Я не знал… Я был над Калифорнийским морем, и за мной послали аэрокар, автоматический аэрокар. Мне не сообщили, для чего я понадобился. Затем лорд Краджи объяснил мне, что нашелся один из членов нашей экспедиции, и я подумал… Но он ничего не сказал о том, что случилось с вашей памятью… Значит… вы помните только Землю?
Казалось, паренек умолял Фалька, чтобы тот ответил отрицательно.
— Я помню только Землю.
Фальк кивнул, твердо решив не поддаваться чувствам мальчика, его наивности, детской искренности лица и голоса. Нельзя исключать возможность, что этот Орри на самом деле вовсе не такой, каким желает казаться.
Ну а если он не кривит душой?
«Я не позволю, чтобы меня вновь одурачили», — с горечью подумал Фальк.
«Позволишь, позволишь, — немедленно отозвалась другая часть его мозга. — Тебя одурачат, если только захотят, и ты не сможешь это предотвратить. Если ты не станешь задавать вопросы этому мальчику, дабы не выслушивать лживых ответов, то ложь возьмет верх во всем, и результатом твоего путешествия в Эс Тох будет лишь молчание, лицедейство и отвращение. Ты пришел сюда, чтобы узнать свое имя. Он дал тебе некое имя. Прими его».
— Ты мне расскажешь, кто… мы такие?
Мальчик снова перешел на тарабарщину, но тут же умолк, встретив непонимающий взгляд Фалька.
— Вы не помните, как говорить на келшаке, преч Рамаррен? — спросил он почти жалобным тоном.
Фальк покачал головой:
— Келшак — это твой родной язык?
— Да, — ответил мальчик и добавил с ноткой упрямства: — И ваш тоже, преч Рамаррен.
— Как на келшаке звучит слово «отец»?
— Хьовеч, или вава — для детей.
Неискренняя улыбка промелькнула по лицу Орри.
— А как вы называете пожилого человека, которого уважаете?
— Для этого есть много слов… Превва, киоинеп… Дайте мне подумать, пречна. Я так давно не говорил на келшаке… Пречновег… человек более высокого положения, если это не родственник, можно назвать тиокиой или превиотио…
— Тиокиой. Я как-то раз произнес это слово, не зная, откуда оно пришло мне на ум…
Это не было подлинной проверкой. Фальк никогда толком не рассказывал Эстрел о нескольких днях, проведенных у старого Слухача в Лесу, но за ту ночь или несколько суток, пока он находился одурманенный в их руках, они могли изучить вдоль и поперек все его воспоминания, все, что он когда-либо говорил или думал. Он даже не догадывался, что с ним сделали, и не имел ни малейшего понятия о том, что они вообще могут предпринять. Меньше всего он знал о том, чего они добиваются. Единственное, что ему оставалось делать, — продолжать в том же духе, пытаясь получить необходимые сведения.
— Ты здесь свободен в своих передвижениях?
— О да, преч Рамаррен. Повелители очень добры. Они уже давно ищут кого-нибудь… из оставшихся в живых членов экспедиции. Тебе известно, пречна, о ком-либо…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
