Вдруг оттуда, где метался только зеленоватый страх, со всех сторон обволакиваемый багрянцем злобы, прилетел странный вопль. Он почти ничем не напоминал человеческий, но и на крик зверя тоже не походил. Нечто странное, переливчатое, мечущееся на границе животного и разумного. Урод с дубиной повернул тощее заячье лицо к источнику загадочного звука, и его ярость, итак не очень яркая, стремительно приобрела синюшный оттенок неподдельного испуга. Слепец содрогнулся от волны почти физически ощутимого ужаса, хлынувшего на него сразу со всех сторон, и тут же сам поддался общей панике: откуда-то со стороны очага в их сторону ползло серое, мерцающее пятно. Со многими разными цветами он сталкивался с тех пор, как обнаружил в себе загадочную способность видеть без глаз, видеть чувства и настроения, но такого еще не встречал. Мало того, каждый раз, обнаруживая что-то новое, Слепец сразу понимал, что это такое, как назвать и чего ожидать от обладателя такого цвета. Теперь же он не имел ни малейшего представления, какое существо испускает столь странное и жуткое свечение…
*****
Приставала, сжимающий свое кровоточащее плечо и ожидающий последнего, смертельного удара дубиной по голове, увидел, как выпучились мутные глаза у стоявшего рядом разбойника. Медленно разинув рот, усеянный множеством мелких и острых, как иголки, зубов, урод страшно заорал и начал отступать. Дубина выскользнула на пол из его безвольно обмякших пальцев.
– Канихур!! - промямлил другой, разбойник, побледневший и пустивший изо рта тягучую слюну. Приставала обернулся и тут же едва не бросился в объятия к недавним противникам: в ноздри ему ударил резкий кислый запах загнивающих, невыделанных звериных шкур. Незнакомец, с которым они болтали за столом так недавно, выходил из тени толстого столба, держащего крышу. Вернее было сказать, не выходил, а выползал, с великим трудом переставляя ноги, скаля удлинившиеся в два раза зубы и потрясая перед лицом скрюченными руками.
– Убирайтесь прочь, если хотите остаться в живых!! - простонал он, и звуки, рождаемые его горлом не могли принадлежать человеку. Словно бы разъяренный бык вдруг с трудом сложил свое гневное мычание в слова, или же волчий вой, грубый, басовитый, внезапно обрел смысл человеческой речи. Да и сам незнакомец уже походил на человека гораздо меньше, чем любой из разбойников. Нос стал черным и влажным, как у пса, челюсти медленно вытягивались вперед, из кожи лезла густая серая шерсть, уши заострялись и скручивались в трубочки. Все тело разбухало, поглощая руки и ноги, между бедрами вился голый, отвратительный на вид хвост. Кисти скрючивались, пальцы на них срастались, а из кончиков их уже высовывались острые когти.
– Оборотень! - подумал Приставала, чувствуя, как ноги отказываются дальше держать тело. Сначала страшная пурга в степи, затем нападение жутких монстров, выскочивших прямо из снежной пелены, потом призрак голодной смерти, нападение безжалостных бандитов - и вот, теперь еще оборотень, который станет грызть несчастного Морина живьем, косточку за косточкой! Когда же это все кончится? Кажется, Слепец обречен попадать в передряги постоянно… В таком случае, чем быстрее очередная напасть погубит бедного, пропащего Приставалу, тем лучше для него самого. Морин бессильно опустился на пол рядом с упавшим стулом и стал покорно ждать смерти от зубов и когтей страшного чудища.
Тем временем оборотень задрал к потолку свою изуродованную трансформацией морду и завыл, постепенно переходя ко все более низким звукам. Это словно стало сигналом для разбойников, до того пятившихся подальше от очага мелкими шажками, а то и вовсе застывших на месте. Опомнившись, они бросились наутек, вереща при этом от ужаса и выкрикивая неразборчивые слова. Даже те, кто истекал кровью, но еще мог двигаться, ковыляли вслед за остальными. На полу, рядом с перевернутыми стульями и сдвинутыми крышками столов, посреди украшавших земляной пол пятен крови, рядом с трупом главаря разбойников остались только двое путников, так некстати забредших в это негостеприимное место…
Приставала не собирался сопротивляться - он смирился с неизбежностью собственной гибели. Слепец тоже не собирался бежать. Он подполз к трупу Урода и с попытался выдернуть из его головы свой меч. Не вышло…
– Эй! К нам не лезь, мы ведь почти друзья! - пробормотал Слепец, не забывая, тем не менее, шарить вокруг себя в поисках палки поувесистей, чтобы не оказаться совсем безоружным перед лицом оборотня. Опыта общения с ему подобными у него не было никакого; он даже не слыхал ни одной легенды, ни одной сказки на их счет - и потому не испытывал того неимоверного страха, поразившего всех остальных. Вообще, он до сих пор наивно считал, что от любой опасности на этом свете можно отбиться мечом…
Будто бы всего случившегося до сих пор было мало для того, чтобы как следует позабавить Смотрящих Извне, от дверей таверны послышались новые вопли. Вернее, вопили все те же разбойники, но кричали они с новыми силами, и уже совсем по другому поводу. Один из самых шустрых, выскочивший на улицу вперед остальных, тут же метнулся обратно, хрипло крича: "Бревноногие!!! Бревноногие!!!". Двери, сами огромные двери, а не маленькая калитка, через которую входили до сих пор все посетители, широко распахнулись, и… Слепцу снова трудно было удивиться и испугаться, ибо он не видел картины прибытия этих бревноногих воочию - так, три новых пятна, пускай и больших, чем все остальные, но не таких уж и страшных. Приставала, с прочно утвердившимся на лице выражением покорного мученичества (ну, разве что только маленькая толика вялого удивления), воззрился на ворвавшихся в таверну монстров и слабо улыбнулся. Видом эти трое живо напомнили огромные винные бочки в таком далеком, таком охочем на выпивку, славном Корррознозде. Вот только не бывает бочек, поросших длинной шерстью, бочек, шустро бегающих на толстых коротких ножках размером с хорошее бревнышко.
Огромные пришельцы трубили победные песни толстыми и длинными губами, вытянувшимися в трубки. В несколько прыжков бревноногие передавили большую часть разбойников - лишь парочке удалось, подобно тараканам, затаиться в темных углах. Чудовища поднимали измятые, потерявшие всякую форму тела длинными руками и потрясали ими в воздухе.
– Сушна!! Сушна!! - заорали они наперебой. От трубных звуков закладывало уши, а пол под ногами ходил ходуном. Из окна в перегородке, отделяющей кухню, высунулась толстуха.
– Жарь мне этого! А мне вот этого! - снова заорали бревноногие. Голоса у всех троих были одинаково оглушительные, поэтому разобрать, кто из них что сказал, было решительно невозможно. Чудовища протолкнули останки разбойников в окошко и развернулись в зал, высматривая стол побольше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
